-Можно я тоже тебя потыкаю? А то я, просто обзавидовался глядя на вашу идиллию! Мне-то ты поесть не предложил! Голодной смертью помирать буду!
- Перестань, Франсуа, как бы я смог забыть о тебе, мой милосердный иногда грубый брат. Тебе подать или за столом удобней, - в тон Франсуа ответил Эрик, показав на поднос, что стоял на столе.
- Ура, от голода я теперь не умру! Но, Эрик при случае я всё-таки тебя потыкаю, только ножик найду безо всякой дряни, - жуя, проговорил Франсуа.
- Потыкаешь, я сам попрошу, когда стоять вахт... Нет, пожалуй, нет, Франсуа не попрошу. Колосов такой разнос устроил... Мне стыдно напороться на такое еще раз.
- Ой, Эрик, стыд это не про тебя! Подумаешь, командир свою речь на тебе оттачивал.
Глава 20.
Любомир шел на поправку, вот только его правая рука так и оставалась неподвижной и онемевшей. Франсуа и по этому поводу пробовал хохмить: "Скажи-ка, Любомир, а если ты трансформируешься, то, что получиться? Медведь на трех лапах, медведь с подбитой лапой или мишка с человеческой рукой?". Этот вопрос тревожил и самого Любомира, получиться ли трансформировать парализованную руку? А если да, то не получиться ли человек с медвежьей лапой? Эрик успокаивал: "Не дрейфь. До высадки еще есть время, наладится твоя рука, ты уж мне поверь!". И ему хотелось поверить, и Любомир верил. Теперь они были друзьями, все втроем. Вместе проводили каждую свою свободную минуту. В пищеблоке садились за один стол. Часто Любомир слышал негромкий голос Эрика: "подними голову" или "не семени, топни ногой, как следует". Бывало, что тыкал в бок в шумной кампании и шептал: "глаз не прячь, ты вольный".
Любомир верил и не верил, что этот человек был "духом" и теперь понимал, почему Бэй его так ненавидел.
Ненавидел за то, что не смог сделать из него настоящего "духа", не смог заставить опустить голову и спрятать совсем не покорные глаза. Пробыв "духом" больше двух лет Эрик не приобрел привычки быть незаметным. А у него у Любомира "дух" засел глубоко в мозгу, в костях и привычках и от этого он стремился к одиночеству, но Эрик тащил его в кампании, приучая к тому, что он теперь свободен.
В один из дней к Любомиру подошел их холоднокровный эскулап Торвальд, положив руку на плечо, кивнул, приглашая следовать за собой. В медблоке Тор указал на немного опущенный железный операционный стол.
- Раздевайся, садись, посмотрим, что там у тебя за украшение. Эрик сказал тавро, вот сейчас и увидим...
Любомир опешив, стоял перед Торвальдом и боялся снять футболку и показать, что за клеймо он носит на плече.
- Чего застыл? Снимай и садись... - Тор возился с какими-то инструментами. Сердце рухнуло в пятки. Любомир даже не понял, что снимает футболку обеими руками, правая была в полном порядке и снова Эрик оказался прав, рука восстановилась еще до подлета к планете.
- О, с рукой уже все в порядке! Это хорошо, а теперь садись, посмотрим, что же там у тебя...
Подойдя к Любомиру со спины и увидев чьё тавро, носит парень, Торвальд, скрипнув зубами, глухо рыкнул:
- Опять Бэй! Что ж, тебя он теперь уже не вернет... - холодные и твердые пальцы Торвальда мяли и тискали выжженный каленым железом узор из трех букв - БТР. Больно не было. Было неудобно, что теперь еще кто-то видит то, что он так упорно прятал и скрывал. - Ну, это ерунда, - негромко проговорил Тор, выходя из-за спины Любомира и вытирая руки салфеткой. - Что решишь, убирать или нет? - холодные глаза смотрели в самую душу. Любомир вздохнул с облегчением, неужели он будет свободен от этой унизительной картинки.
- Убрать! - твердо ответил он и как-то нерешительно спросил. - А когда?
- Чего тянуть-то? Если тебе это не нужно, значит уберем. Ложись, немного пощиплет, и через полчаса будешь точно свободен.
- Прямо сейчас?
Торвальд, набирая в шприц прозрачный препарат, кивнул. Любомир лег на стол, который немного приподнявшись, замер. Обколов рисунок анестетиком, Торвальд срезал кусок кожи с ненавистным тавром. Наложив повязку, он протянул стакан воды и пару таблеток:
- Выпей, завтра на перевязку и не сдирай бинты. Всё свободен. Теперь точно свободен!
Счастливо улыбаясь, Любомир вышел из медблока, забыв надеть свою футболку. Теперь он свободен от позорного клейма больше нет, и пусть там белеет повязка, это ерунда.
- Как прошло? - спокойный голос заставил вздрогнуть и остановиться. У стены за поворотом, скрестив руки на груди, стоял, улыбаясь, Эрик. - Вижу, теперь свободен? И как ощущения?