Тэлбот вздохнул.
— Ричард...
Ричард протянул руку.
— Дай мне закончить, — сказал он вдруг твердо, — я знаю, что никогда не был хорошим братом, мужем и отцом. — Он обвил ладонями шею Эндрю и притянул его к себе. — Но я хочу, чтобы вы знали, что для меня вы — самые важные люди на свете. И я никогда не смогу отблагодарить вас за то, что вы сейчас рядом со мной.
— Ты и не должен нас ни за что благодарить, — возразила Элизабет, и от нахлынувших эмоций ее грудь стала учащенно вздыматься. — Мы любим тебя, Ричард.
— Мне это известно. Именно поэтому я согласился на операцию в следующий понедельник. Операцию проведут в Канзас-Сити. Доктор считает, что ждать больше нельзя, да я и сам хочу, чтобы все вышло как можно лучше. Надеюсь доказать всем, что стою затраченного на меня труда.
— Тебе не нужно никому ничего доказывать, — тихо проговорил Тэлбот, и его голос звучал более низко, чем обычно.
— Папа, я думаю, что ты самый лучший отец на земле, — вставил свое словечко Эндрю.
И сердце Элизабет едва не разорвалось, когда она увидела, как Ричард обнимает сына.
«Господи, молю тебя, — беззвучно молилась она, — пожалуйста, сделай так, чтобы Ричард благополучно перенес операцию. Не оставляй моего сына без отца. Не забирай у нас Ричарда».
— Эй, папа, — обратился вдруг Эндрю к Ричарду, — мне нужно в туалет...
— Я отведу его, — сказала Элизабет.
— Нет, останься лучше здесь. Я сам отведу его домой, — предложил Ричард. Они снова вскочили в седла. — Мы быстро вернемся.
Прежде чем Элизабет сумела что-либо возразить, Ричард и Эндрю скрылись из виду, оставив ее наедине с Тэлботом.
Ее сердце сразу же учащенно забилось. Смешно и странно.
— Ну что же, пришел конец твоим мучениям, сказала она весело, чтобы хоть как-то разорвать завесу молчания, возникшую между ними. — Если Ричарда будут оперировать в Канзас-Сити, то нам с Эндрю лучше вернуться домой.
— Я уже не мыслю свой дом без тебя и Эндрю, — ответил вдруг Тэлбот, и его глаза потемнели. — Те десять дней, которые ты здесь пробыла, дом не казался мне таким огромным, таким... — он вздохнул, — пустым...
В эту секунду она ждала, что он добавит: «и одиноким». Но это уже было бы слишком. Сильный, независимый мужчина, такой, как Тэлбот, никогда не бывает одинок. Так же как и сильная, независимая женщина — она сама.
С того дня, как Ричард сообщил ей об опухоли мозга, Элизабет стала еще более сильной. Она демонстрировала оптимизм, отказываясь смотреть в глаза страху, который притаился в глубине ее сердца... Но теперь, когда до операции осталось несколько дней, страх снова сковал ее душу.
— Тэлбот? — Ее голос звучал нетвердо, срывался, и, к ужасу Элизабет, глаза ей застилали слезы. Она уже ничего не могла сказать, просто шагнула вперед и обняла его.
Тэлбот видел, что от прежней, уверенной в себе Элизабет не осталось и следа. Ее небесно-голубые глаза были переполнены слезами, которые стекали по щекам, и ее полные губы дрожали от отчаяния.
Тэлбот знал, что прикоснуться к ней, протянуть к ней руку было бы сейчас неправильно, но он ничего не мог с собой сделать. Он чувствовал, что Элизабет нуждается в нем, и был уже не в силах отрицать тот факт, что она тоже ему нужна.
Он обнял ее и вдохнул неописуемый медовый аромат, который источали ее волосы. Элизабет разрыдалась у него на груди. Он бережно поддерживал ее, желая сейчас только одного: чтобы она больше никогда так не страдала. Ее слезы растопили его сердце — сердце, которое разрывал страх за судьбу брата.
— Ш-ш-ш, — прошептал он Элизабет в самое ушко, поглаживая ее стройный стан и пытаясь успокоить. Она не произнесла ни звука, все еще не в силах справиться со своими эмоциями.
— Прости меня, — наконец сквозь слезы, едва слышно проговорила она. — Прости меня. — Она хотела было отстраниться, но Тэлбот удержал ее.
— Не жалей ни о чем, — сказал он. — Тебе скоро станет легче.
Он запустил пальцы в ее волосы, почувствовал теплоту солнца, сохранившуюся в шелковых прядях.
— Тебе лучше? — мягко спросил он.
Элизабет кивнула и, помолчав, прошептала:
— Я так боюсь за Ричарда...
Потом посмотрела на него, и ее голубые глаза, казалось, проникли ему в душу.
— А тебе страшно, Тэлбот?
Он не решался ответить. Ведь он никогда не позволял себе быть слабым. О его затаенных страхах не догадывалась даже Роза, которая знала его лучше, чем кто-либо другой. Ей-то было известно, как тяжело Тэлбот пережил смерть родителей... И теперь он вновь почувствовал страх, когда осознал, как тяжело болен его брат.
— Да, мне страшно, — признался он. — Сказать по правде, мне никогда не было так страшно.