Во время моего второго года обучения в Форт-Хэйре я пригласил своего друга Пола Махабане провести зимние каникулы вместе со мной в Транскее. Пол был родом из города Блумфонтейн, его хорошо знали в кампусе, потому что его отец, преподобный Закхеус Махабане, дважды был президентом Африканского национального конгресса. Его связь с этой организацией, о которой я все еще знал чрезвычайно мало, создала ему репутацию бунтаря и мятежника.
Однажды во время каникул мы с Полом отправились в Умтату, столицу Транскея, которая в те дни состояла из нескольких мощеных улиц и группы правительственных зданий. Мы стояли у почтового отделения, когда местный магистрат, белый мужчина лет шестидесяти, подошел к Полу и попросил его купить в почтовом отделении несколько почтовых марок. В то время для белого было довольно обычным делом дать любому чернокожему какое-либо поручение. Магистрат попытался вручить Полу какую-то мелочь, однако Пол не взял ее. Белый был оскорблен. «Да знаешь ли, кто я?» – спросил он повышенным тоном, и его лицо покраснело от раздражения. «Мне нет необходимости уточнять это, – ответил Махабане. – Я и так знаю, кто ты». Магистрат потребовал объяснить, что именно Пол имел в виду. «Я имею в виду, что ты мошенник!» – с горячностью заявил в ответ Пол. Магистрат вскипел от негодования и воскликнул: «Ты дорого заплатишь за это!» – а затем в раздражении ушел.
Мне было крайне неприятно поведение Пола. Хотя я уважал его мужество, наряду с этим находил, что он ведет себя неосторожно. Магистрат точно знал, кто я, и, если бы он обратился ко мне со своей просьбой, я бы, особо не задумываясь, просто выполнил его поручение и забыл бы об этом случае. Тем не менее я восхищался поступком Пола, хотя сам еще не был готов сделать то же самое. Я начинал постепенно понимать, что чернокожему вовсе не обязательно каждый день терпеть десятки мелких оскорблений.
После каникул я вернулся в университет, чувствуя себя отдохнувшим и посвежевшим. Я сосредоточился на учебе, помня, что в октябре мне предстоят экзамены. Я уже представлял себе, что буквально через год получу степень бакалавра гуманитарных наук, как и моя бывшая преподавательница Гертруда Нтлабати. Я считал, что высшее образование – это пропуск не только к высокому положению в обществе, но и к финансовому успеху. Ректор университета Александр Керр, профессора Джабаву и Мэтьюс не уставали твердить нам о том, как, став выпускниками Форт-Хэйра, мы войдем в элиту африканского общества. Я верил, что весь мир окажется у моих ног.
Я был также уверен в том, что как бакалавр смогу, наконец, вернуть своей матери достаток и положение в обществе, которые она потеряла после смерти моего отца. Я планировал построить ей в Цгуну настоящий дом, с садом и современной мебелью. Я строил планы всячески поддержать ее и своих сестер, чтобы они могли позволить себе то, в чем так долго отказывали. Такова была моя мечта, и она казалась вполне осуществимой.
В течение этого года я был выдвинут кандидатом в члены Совета студенческих представителей, который являлся высшей студенческой организацией в Форт-Хэйре. В то время я еще не знал, что события, связанные с предстоящими студенческими выборами, приведут к проблемам, которые изменят ход всей моей жизни. Выборы в Совет состоялись в последний семестр года, когда у нас был самый разгар подготовки к экзаменам. Согласно Уставу Университета Форт-Хэйр, все студенты избирали в состав Совета студенческих представителей шесть членов. Незадолго до выборов было проведено общестуденческое собрание, чтобы обсудить имевшиеся проблемы и высказать наши претензии. Студенты единодушно сочли, что качество питания в Форт-Хэйре было неудовлетворительным и что необходимо расширить полномочия Совета, чтобы он перестал быть марионеточным бюрократическим придатком администрации Университета. Я согласился с обоими предложениями и вместе с большинством студентов проголосовал за бойкот выборов в Совет, если власти не примут наши требования.
Вскоре после этого собрания, как и планировалось официально, состоялись выборы в Совет студенческих представителей. Подавляющее большинство студентов бойкотировало их, но двадцать пять учащихся (то есть около одной шестой части студенческого контингента) пришли на эти условные выборы и избрали шесть членов Совета, одним из которых был я. В тот же день мы, шестеро заочно избранных, встретились, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Мы единогласно решили подать в отставку на том основании, что мы поддержали бойкот и, по существу, не пользовались поддержкой большинства студентов. Затем мы составили соответствующее письмо, которое передали ректору Александру Керру.