Каждые выходные Диди возвращалась в Александру. Всякий раз ее сопровождал молодой человек, который, как я предполагал, был ее парнем. Он производил впечатление состоятельного человека, у которого даже была машина, что уже само по себе являлось в высшей степени необычным. Он носил дорогие двубортные американские костюмы и широкополые шляпы и уделял своей внешности большое внимание. Должно быть, он был каким-то бандитом, но полностью утверждать этого я не мог. Когда он стоял во дворе, засунув руки в карманы жилета, то выглядел просто сногсшибательно. Он вежливо здоровался со мной, но я видел, что он не считал меня соперником.
Мне очень хотелось рассказать Диди о своих чувствах к ней, но я боялся, что мои ухаживания окажутся нежеланными. Едва ли меня можно было назвать Дон Жуаном. Неловкий и неуверенный в общении с девушками, я не знал и не понимал романтических игр, в которые другие, казалось, играли без особых усилий. По выходным мать Диди иногда просила ее угостить меня чем-нибудь. Диди появлялась на моем пороге с тарелкой, и было видно, что ей хотелось выполнить свое поручение как можно быстрее, однако я делал все возможное, чтобы задержать ее. Я спрашивал ее мнение о разных вещах, задавал ей всевозможные вопросы. Наш разговор, как правило, проходил по следующей схеме: «Скажи, какого уровня ты достигла в школе?» – «Пятого уровня». – «А почему ты бросила школу?» – «Мне было скучно». – «Мне кажется, ты должна вернуться в школу. Тебе ведь примерно столько же лет, сколько и мне, и нет ничего плохого в том, чтобы вернуться в школу в этом возрасте. Иначе ты пожалеешь об этом, когда состаришься. Ты должна серьезно подумать о своем будущем. Тебе сейчас хорошо, потому что ты молода и красива, и у тебя много поклонников, но тебе необходимо иметь полезную профессию, чтобы быть независимой в жизни».
Я понимал, что это не самые романтичные слова, которые молодой человек должен говорить девушке, в которую влюблен, но я просто не знал, о чем еще с ней можно было беседовать. Она слушала меня серьезно, но я понимал, что не интересую ее, что на самом деле она чувствовала себя немного выше меня.
Я был готов сделать ей предложение, но хотел быть уверен, что она ответит согласием. Хотя я любил ее, мне не хотелось доставлять ей удовольствие отвергнуть меня. Я продолжал досаждать ей, проявляя при этом робость и нерешительность. В силу своей молодости я еще не знал, что в любви, в отличие от политики, осторожность не является добродетелью. Я не был достаточно уверен в себе, чтобы рассчитывать на полный успех, и мне не хотелось потерпеть неудачу.
Я прожил в доме мистера Ксомы около года и так и не признался в своих чувствах. У Диди интерес к своему парню не спадал, а ко мне – не возрастал. В конце концов я расстался с ней, уезжая из их дома, с выражением благодарности за ее дружелюбие и гостеприимство ее семьи. После этого я не встречал Диди несколько лет. Позже, когда я уже самостоятельно вел юридическую практику в Йоханнесбурге, в мой офис вошли молодая женщина и ее мать. Как они объяснили, у женщины был ребенок, но ее парень не хотел на ней жениться, и она собиралась подать на него в суд. Этой молодой женщиной была Диди, только теперь она выглядела крайне изможденной и была одета в линялое платье. Я был очень огорчен, увидев ее в таком виде, и подумал, что все могло бы обернуться совершенно по-другому. В конце концов, если бы она не решила подать в суд на своего парня, то я бы ее больше никогда не увидел.
Несмотря на неудачи в своих романтических похождениях, я постепенно привык к жизни в Александре. У меня появилась уверенность в себе, вера в то, что я способен на многое за пределами того мира, в котором я вырос. Я стал понимать, что мне теперь нет необходимости в использовании племенных связей или в поддержке семьи для того, чтобы продвинуться в жизни. У меня наладились нормальные деловые отношения с теми, кто не знал о моей принадлежности к династической семье племени тембу или же не обращал на это никакого внимания. У меня был свой собственный дом, пусть и достаточно скромный, и у меня возрастала уверенность в своих силах, столь необходимая для того, чтобы крепко стоять на собственных ногах.
В конце 1941 года я получил известие о том, что регент находится в Йоханнесбурге и желает встретиться со мной. Я сильно разнервничался от этой новости. Наряду с этим я понимал, что просто обязан увидеться с регентом, и, действительно, хотел это сделать. Он остановился в штаб-квартире Ассоциации занятости коренных жителей Витватерсранда, агентства по подбору персонала для золотых рудников.