Следует упомянуть также Уильяма Смита, метиса, который занимался торговлей недвижимостью и часто бывал в нашем офисе. Смит был ветераном Профсоюза работников промышленности и торговли, первого в Южной Африке профсоюза чернокожих, который был основан Клементом Кадали. С момента основания профсоюза его взгляды, однако, резко изменились. «Нельсон! – сказал он мне. – Я долгое время занимался политикой и сейчас сожалею об этом каждую минуту. Я потратил лучшие годы своей жизни на тщетные усилия, служа тщеславным и эгоистичным людям, которые ставили свои интересы выше того народа, которому, как они притворялись, служат. Политика, по моему опыту, это не что иное, как рэкет с целью кражи денег у бедных».
Мистер Сидельский не участвовал в этих дискуссиях. Похоже, он считал обсуждение политических вопросов практически такой же пустой тратой времени, как и участие в самой политике. Снова и снова он советовал мне избегать политики. Он предупредил меня о возможных последствиях моего общения с Гауром и Уолтером Сисулу. «Эти люди отравят твой разум, – предупреждал он. – Нельсон, ты ведь хочешь стать адвокатом, не так ли?» И я отвечал ему: «Да». – «И ты ведь хочешь стать успешным адвокатом, не так ли?» И я снова отвечал ему: «Да». – «Так вот, если ты ввяжешься в политику, то твоя практика серьезно пострадает. У тебя будут неприятности с властями, которые зачастую являются союзниками юристов в их работе. Ты потеряешь всех своих клиентов, обанкротишься, разрушишь свою семью и окажешься в тюрьме. Вот что произойдет, если ты пойдешь в политику».
Я выслушал всех этих людей, уважаемых мной, и тщательно взвесил все изложенные ими аргументы. Я был склонен занять чью-либо сторону, но не знал, чью именно. И я колебался, не зная, как же мне поступить.
Что же касается моей именно профессиональной стези, то именно Гаур сделал больше, чем просто давал мне советы. Однажды в начале 1943 года (к тому времени я проработал в юридической компании менее двух лет) Гаур отвел меня в сторону и сказал: «Мой мальчик, пока я работаю здесь, в компании, с тобой никогда не заключат контракта вне зависимости от того, есть у тебя ученая степень или нет». Я был поражен и засомневался, в том числе с учетом того, что Гаур не учился на юриста. «Это не имеет никакого значения, Нельсон, – ответил он. – Начальники считают: ”У нас есть Гаур, он общается с клиентами, зачем нам нужен кто-то другой? Гаур уже привлекает клиентов в нашу фирму“. Но прямо в лицо они этого не скажут, они просто будут постоянно откладывать заключение контракта с тобой. Но в интересах будущего нашей борьбы и освобождения нашего народа крайне важно, чтобы ты стал юристом, поэтому я собираюсь уйти из компании и открыть собственное агентство недвижимости. Когда я уйду, у них просто не останется другого выбора, кроме как подписать с тобой контракт».
Я буквально умолял его не уходить, однако он был непреклонен. Через несколько дней он подал мистеру Сидельскому заявление об увольнении, и тот в конце концов подписал со мной контракт, как и обещал. Не могу утверждать, что к этому имел какое-либо отношение уход Гаура, но его добровольное увольнение явилось еще одним примером его великодушия.
В начале 1943 года, сдав экзамен в Университет Южной Африки, я вернулся в Форт-Хэйр для получения диплома. Перед поездкой туда я решил обзавестись подходящим костюмом. Для этого мне пришлось занять деньги у Уолтера Сисулу. Все было логично: у меня был новый костюм, купленный для меня регентом, когда я поступал в Форт-Хэйр, и теперь у меня тоже будет новый костюм, когда мне предстоит выпускаться. Академическую одежду для церемонии я позаимствовал у Рэндалла Петени, моего друга и коллеги-выпускника.
Мой племянник К. Д. Матанзима, окончивший Форт-Хэйр несколько лет назад, привез мою мать и Но-Инглэнд, вдову регента, на мою церемонию. Я был рад, что на церемонии присутствовала моя мать, но не менее был рад и приезду Но-Инглэнд, поскольку ее присутствие создавало впечатление, что сам регент благословляет это событие.