13
Африканцы не имели права голосовать на выборах, но это не означало, что нам было все равно, кто на них победит. В ходе состоявшихся в Южно-Африканском Союзе в 1948 году всеобщих выборов, на которых право голоса имели только белые, правящая Объединенная партия, которую возглавлял действующий премьер-министр генерал Ян Смэтс, находившийся в то время на пике своего международного авторитета, боролась за голоса избирателей с Воссоединенной национальной партией. В то время как Ян Смэтс обеспечил поддержку Южной Африки союзникам во время Второй мировой войны, Национальная партия отказалась поддерживать Великобританию и публично сочувствовала нацистской Германии. Избирательная кампания Воссоединенной национальной партии была сосредоточена на концепции swart gevaar («черной угрозы»), она вышла на парламентские выборы под лозунгами «Die kaffer op sy plek» («Негр должен знать свое место») и «Die koelies uit die land» («Кули – вон из страны»). Африканеры использовали слово «кули» в качестве уничижительного термина для индийцев.
Националисты во главе с Даниэлем Маланом, выпускником семинарии Голландской реформатской церкви, доктором богословия и редактором газеты африканеров[31], не скрывали своей разочарованности действиями англичан, которые, по их мнению, десятилетиями относились к африканерам как к низшему сообществу. Они также не скрывали своего презрения к африканцам, которых националисты воспринимали как угрозу процветанию и чистоте культуры африканеров. Африканцы не испытывали симпатий к генералу Смэтсу, но еще меньше симпатий мы испытывали к Национальной партии Даниэля Малана.
Политическая платформа Малана была известна как «апартеид». Апартеид был новым термином, но старой идеей. В буквальном смысле апартеид означает «раздельность», «обособленность». Апартеид представлял собой сведение в единую репрессивную систему всех законов, нормативных актов и регламентов, которые веками определяли более низкое (социальное, общественно-политическое, экономическое) положение африканцев по сравнению с белыми. То, что существовало де-факто, должно было стать де-юре. Бессистемную сегрегацию последних трехсот лет теперь объединяли в монолитную систему, дьявольски изощренную в своих деталях, неизбежную в применении на практике и чрезмерную в своей мощи. Исходным условием апартеида являлась идея о том, что белые превосходили чернокожих африканцев, цветных и индийцев. Его задача заключалась в том, чтобы на постоянной основе закрепить это превосходство. Как выражались националисты, «Die wit man moet altyd baas wees» («Белый человек должен всегда оставаться боссом»). Платформа их действий опиралась на термин baasskap, что в буквальном переводе означает «неоспоримое главенство», то есть безусловное превосходство белых, для обеспечения которого допустимы жесткие меры. Эта политика была поддержана Голландской реформатской церковью, которая подвела под апартеид религиозное обоснование, предположив, что африканеры являлись народом, избранным Богом, а чернокожие – подчиненным биологическим видом. Таким образом, церковь внесла посильный вклад в закрепление африканерами системы апартеида.
Победа националистов стала началом конца господства англичан над африканерами. Английский язык был определен как второй официальный язык – после языка африкаанс. В лозунге националистов отразились их цели: «Eie volk, eie taal, eie land» («Наш собственный народ, наш собственный язык, наша собственная земля»). В искаженной системе понятий африканеров победа националистов была равнозначна паломничеству израильтян в Землю обетованную. Это являлось для них исполнением Божьего обетования и оправданием их убеждения в том, что Южная Африка должна навсегда остаться страной белых людей.
Победа националистов стала для меня шоком. Я был уверен в том, что раз уж Объединенная партия и генерал Смэтс победили нацистов, то они, несомненно, победят и Национальную партию. В день парламентских выборов я был в Йоханнесбурге на встрече с Оливером Тамбо и некоторыми другими активистами Молодежной лиги АНК. Мы практически не обсуждали вопрос о возможном формировании националистического правительства, потому что не ожидали победы националистов.
Наша встреча продолжалась всю ночь, мы вышли на рассвете и увидели продавца газет, продающего «Рэнд Дейли Мейл» с крупным заголовком на первой полосе: «Националисты одержали победу». Я был ошеломлен и крайне встревожен, однако Оливер занял более взвешенную позицию. «А меня это вполне устраивает, – сказал он. – Мне это нравится». Я никак не мог понять, почему. В ответ на мой удивленный взгляд он объяснил: «Теперь мы точно будем знать, кто наши враги и что мы имеем».