Но братья же не могли солгать мне. По крайней мере, не в этом. И их ночью совершенно точно гоняли, да и комната просто разгромлена... Но не мог же демон сам по себе взять и уйти, правда? Им это не свойственно вообще-то. И экзорцизм подействовать спустя пару-тройку часов не мог.
– Я ничего не чувствую, – ошарашенно сообщила я присутствующим.
– И я тоже... Но как? - поразился брат Владислав, почесав затылок. - Она нас вчера разве что по потолку не гоняла, да и все признаки того, что она во власти злого духа, были...
Порога комнаты так никто кроме меня и не переступил, а старуха вообще робко выглядывала из-за брата Вацлава.
Я пожала плечами, вообще не понимая, что тут происходит. Демон был, но теперь его в теле дочки купца Хельма нет. Братья переглядывались, не чувствуя, должно быть, ничего необычного. Хотя... чутье у жрецов всегда слабее, чем у жриц, у женщин вообще чаще интуиция сильна. А у мужчин — логика.
– Как ее зовут? – спросила я, указав на спящую.
– Марыся, – растеряно ответил старший. – А вам-то это зачем?
- Будить буду! - решительно заявила я, двинувшись к постели одержимой.
Старушка тут же смело бросилась ко мне, встав поперек дороги.
– Воля ваша, преподобная сестра, а будить девочку я не дам! Она и так днями глаз сомкнуть не может, а вы еще и будить ее собрались! – зло зашептала няня, отпихивая меня подальше от подопечной. А меня-то поди отпихнешь. С четырнадцати лет меч и щит в руках держала, уж точно посильней старой карги.
– Стало быть, хотите, чтобы ее нечистый уморил? – невинно поинтересовалась я у бабки, уперев руки в бока.
Ответа на это у нее не нашлось, и мешать мне резко перестали.
- Марыся! - хорошенько встряхнула я за плечо спящую, попутно переворачивая на спину.
Ох и тощей же оказалась купцова дочка... Будто лет пять на хлебе и воде держали. Кожа сухая, тонкая, словно пергамент, на лице так и вовсе натянулась, как на мумии, и уродливо выступали острые скулы. Никогда прежде не видела, чтоб одержимые были настолько иссушены, обычно нечистая сила не ломает быстро свои игрушки.
– Марыся! – не унималась я, продолжая будить девицу Хельм.
Длинные золотистые ресницы дрогнули, и девушка открыла глаза необыкновенного цвета, сине-зеленые, совершенно русалочьи. Зрачки были чуть расширенные, а взгляд расфокусированный, но я не заметила ни тени присутствия демона. Просто истощена до крайней степени, но никакого следа чужеродной сущности внутри.
– Это не одержимость, – задумчиво вынесла свой вердикт я, не сводя взгляда с девушки, которая не заговорила, меня будто бы и не видела, да и в целом казалась, будто она не в себе. – Я бы сказала, что это наваждение.
А это означало, что демон с Марысей Хельм не постоянно, он приходит на время к своей жертве, морочит ее, сводит с ума и вновь уходит. И это плохо. Слабые демоны просто не нашли бы пути назад и не смогли бы раз за разом туманить сознание выбранного ими человека.
– Ты меня слышишь, девочка? – спросила я у Марыси, еще раз встряхнув ее за плечи. Взгляд девушки стал куда как осознанней, но выглядела она так, будто все еще не до конца проснулась.
– Да... – еле слышно отозвалась она, тяжело, измученно вздохнув.
– Где твой гость, Марыся? – продолжала расспрашивать я, надеясь только, что мои слова вообще доходят до дочери купца.
– Гость? – удивилась она, и русалочьи глаза на ее личике стали еще больше.
– Тот, кто приходит к тебе, – мягко пояснила я. – Тот, кто был прошлой ночью и кому не понравились братья.
Девица Хельм устало прикрыла глаза и замолчала, мне даже показалось, что она снова уснула
– Это не гость, – еле слышно, практически одними губами ответила она, еще больше бледнея. – Он...
Марыся тихо всхлипнула и обмякла, то ли заснув, то ли, что вероятнее, потеряв сознание.
Только тут братья решились войти в комнату.
– Все-таки наваждение, – обреченно пробормотал брат Владислав, привалившись к стене.
Бабка одним глазом взирала на все творящееся, боязливо выглядывая из-за дверного косяка. На видимой мне половине лица возмущение боролось с любопытством и ужасом.
– И хуже всего, что она вряд ли станет помогать нам, – мрачно добавил брат Вацлав, усаживаясь в изножье кровати. – Она влюблена, как кошка, и не станет выдавать нечистую тварь...
– Всегда говорил, что от этих... женщин одни беды, – весомо высказался брат Ивор, но заметив, насколько «довольна» я этим замечанием, резко смолк и отвернулся. Впрочем, извиняться не стал. Надо признать, что в отношении данной конкретной особы женского пола средний брат оказался совершенно прав. Она сама подпустила к себе нечистого, сама позволила ему опутать свой разум... И да, должно быть, и правда влюбилась. Те, что приходят из тьмы, умеют при своем на то желании принимать самые привлекательные формы, чтобы смущать умы и души.