В этот тупичок выходили всего две двери. Жестом гостеприимного хозяина Лицис распахнул одну из них:
— Прошу!
Артур даже оторопел. Комната ничем не отличалась от хорошего гостиничного номера. Что еще более странно — на письменном столе стоял телефон. Первым побуждением Артура было броситься к аппарату. Но он дотерпел до того момента, когда за Лицисом закрылась дверь.
Трубка ответила ему глухим молчанием. Конечно, в этих «нарах-люкс» все было предусмотрено. И все же какая-то наивная надежда толкнула Артура ко второму аппарату, без диска. Этот ответил четко, без промедления:
— Дежурный слушает.
— В моей комнате не работает телефон, — пожаловался Артур.
— Утром я вызову мастера, а сейчас, извините, ничем не могу помочь. Может, чаю хотите?
— Спасибо, нет.
Бросив трубку на рычаг, Артур еще раз оглядел свои апартаменты. Мягкие кресла, диван, чистая постель. Даже телевизор. Комната как комната. В ванной капля за каплей мерно шлепала из крана вода, как бы отсчитывая томительные минуты. Артур осторожно повернул ручку двери — не заперта ли, но она легко поддалась. Он вышел и остановился. Дальше идти не было смысла — за стеклянными дверьми, в которые они только что беспрепятственно прошли с Лицисом, недвусмысленно маячила фигура дежурного.
Вот так! Не арестован, а не выйдешь. Артур вернулся в комнату, раздвинул портьеру, открыл форточку. Уже без удивления отметил, что, как в кабинете следователя, окно на три четверти зарешечено. Тупая безысходность и отчаяние навалились, будто кошмарный сон. Вдруг захотелось закричать, завыть, начать крушить все подряд, лишь бы вырваться отсюда, любой ценой вырваться. С большим трудом овладев собой, Артур уселся за письменный стол, подвинул к себе стопку чистой бумаги. Нужно хоть чем-нибудь заняться, не сидеть сложа руки…
Размашисто и уверенно выстрелил Артур первой строчкой.
«Прокурору Латвийской ССР товарищу…»
Но дальше вместо белого листа бумаги перед внутренним взором почему-то возникли свинцовые балтийские волны… Мерно покачивается палуба, с которой почти ничего не видно из-за плотного утреннего тумана… Но вот проступает в нем, как мираж, высокий борт другого судна, и с него скатывается вниз веревочный трап…
Нужно сосредоточиться. Артур прогнал ненужное видение. На середине листа вывел крупно «Заявление», подчеркнул, снова задумался. А память навязчиво подсовывала ту же картину: волны, предрассветный туман… Медленно сближаются два судна бортами. Мягкий толчок — и снова скатывается трап к его ногам. Немного помедлив, Артур начинает карабкаться вверх. Следом за ним — Марцис, на удивление сосредоточенный и молчаливый. Два матроса встречают их на высокой палубе, помогают одолеть последние веревочные ступеньки. Трап убран, и Марцис делает знак рулевому. Родная «эрбешка» торопливо и немного воровато отваливает… Каюта капитана обставлена с непривычным комфортом и даже роскошью. Артур и хозяин, приятный холеный бородач в красивом белом кителе, сидят друг против друга в уютных мягких креслах. В сторонке на низком дамском пуфике неловко скрючился Марцис. Он вежливо притворяется, что его занимает пестрота непрерывно сменяющихся картинок не экране телевизора, но взгляд то и дело перебегает на низкий полированный столик, за которым устроились их капитан и Артур. Перед ними хрустальные стаканы со льдом и необычная стеклянная бутылка. Еще красивая японская шкатулка с дорогими сигарами. Кажется, вся обстановка располагает к непринужденной беседе, но есть во всем что-то необычное… Сразу бросается в глаза, как напряжен и насторожен Артур. Пока длится беседа, не прикасается к выпивке. Нервно и нетерпеливо подрагивает его рука с сигаретой. Он больше слушает, чем говорит; время от времени роняет короткие отрывистые реплики…
Резкое противное жужжание зуммера вернуло Артура к действительности. Белесое утро уже чуть просвечивало сквозь плотные гардины. Мутный рассвет вползал через ставшую полупрозрачной ткань, делая комнату холодной и бесприютной. Машинально Артур схватил трубку городского телефона, но она была по-прежнему нема. Это трезвонил требовательно и бесцеремонно аппарат внутренней связи, тупая черная коробка без диска…
«МОСКВА» — сообщали размытые из-за унывного сентябрьского дождичка буквы с крыши стеклянного здания аэропорта. Зябко поеживаясь после теплого уютного салона самолета, Эдгар накинул плащ. К остановке экспрессов «аэропорт-город» выстроилась длинная нахохлившаяся очередь. Эдгар взглянул на часы и направился к стоянке такси.