— А ты не с девушкой ли своей поссорился, сынок? — Внезапно Марта поняла все, притянула его к себе за шею, ласково потрепала по волосам. — Ничего, миленький, все будет хорошо, все наладится, вот увидишь.
Бирута вкатилась в дом по-деревенски — без стуков и звонков, дверь-то всегда открыта. Толстая и веселая, она сразу закудахтала над Эдгаром, будто над новорожденным в люльке. И красивый-то он, и статный, и вылитый отец. Пощипывала, похлопывала по его мускулистой спине и плечам.
— Ты что, не готова еще? — накинулась она на Марту.
— Знаешь, я, наверное, не поеду, — замялась та. — Эдгар только с дороги, и вообще… Настроение не для праздника.
— Здрасьте-пожалуйста! Мне, между прочим, Артур приказал вас доставить, сам припозднится немного. Ишь ты, настроение у нее! В кои-то веки вся семья собирается, а она…
— Думай, что говоришь!
Перехватив гневный взгляд Марты, Бирута тут же замолкла. Эдгар с интересом наблюдал за их переглядкой.
— А об чем речь-то? — не церемонясь, полюбопытствовал он. — Куда ехать нужно?
— Да рядышком здесь, в соседний поселок. — Бирута опасливо покосилась на Марту. — Хельга замуж выходит. Ты же знаешь ее, учительши дочка, — помявшись, добавила она.
— Хельга? Ух ты, здорово как! — Пряча веселый интерес, Эдгар поспешил выставить приличный резон: — Мать, я же не был ни на одной латышской свадьбе! Не лишай меня такого удовольствия, тем более отец зовет.
Тесно и душно в скрипучем тряском автобусе. Стекла густо запотели от сопения подвыпивших рыбаков. Эдгара, стиснутого на заднем сиденье теплой компаний, уже чем-то горячим угостили и хорошо в этом преуспели. Марта беспокойно поглядывала через плечо на сына. Рядом с нею утомленная радостными переживаниями дремала Бирута, то и дело роняя голову на туго набитую гостинцами холщовую сумку.
На ухабах вся компания подпрыгивала с дружным гуком. Автобус качало не меньше, чем на пять баллов, но рыбакам к такому не привыкать. Зато живые свадебные дары в аккуратных узлах и красивых плетеных из желтого ивового прута корзинах — гуси, куры, утки, поросята — верещали, квохтали, извивались, всячески возражая против неожиданного переезда. Но даже они не могли заглушить многоголосого басовитого гула мужских голосов и взрывов хохота. Верховодил и тут общепризнанный старшина всякого беспорядка — рыжеусый, похожий на гигантского гнома Марцис. Выпивоха и балагур, он хватал Эдгара то за рукав, то за колено и возбужденно втолковывал:
— Ты, парень, смотри там не того. Невеста — просто писк, картиночка! Увидишь — обалдеешь! Да и мамаша-то ее, тоже сказать, что надо. Учительша. Такая молоденькая к нам приехала. Правда, это давно было. Некоторые тут губищи пораскатали — экая куколка! И папаша твой… Ну, в общем, мужик тоже человек, не может всю жизнь с селедкой в море целоваться. — Марцис опасливо глянул в сторону Марты, но та даже не прислушивалась к бестолковому трепу. — Ясное дело, все это — старая солома. Но ты смотри, чтобы там ни-ни… Я ведь тебе по-свойски, сам понимаешь…
Марцис еще долго что-то шептал и дудел Эдгару в ухо. Но тот не особенно вникал в пьяную болтовню. Ему было тепло и душевно в шумной бестолковой компании. А тут еще Марцис вдруг ткнул разомлевшего Эдгара кулачищем в бок и загоготал, весело и не обидно. Заржали и остальные, как бы признавая Эдгара уже своим, посвященным в грубоватую мужскую тайну. Кто-то полез к нему обниматься, и Эдгар тоже обнимался и звонко расчмокивался с красными, распаренными физиономиями.
Автобус дернулся и затормозил так резко, что рыбаки с ревом и беззлобной руганью повалились друг на друга. Голоснувший на дороге пешеход с трудом протиснулся в щель еле приоткрывшихся скрипучих дверей. Показались хорошо потертые джинсы, кожаный пиджачок и кепочка с помпоном на манер французских матросов, надвинутая на самый нос.
— Кого это нам бог послал?.. Писатель, мать твою!..
Мигом узнанный, несмотря на кепку, Хенька тут же «пошел по рукам».
— Я-то думал, все писаки деньги лопатой гребут, — разочарованно бубнил Марцис, — на «мерседесах» раскатывают. А он, ешкин хек, на дороге ручку тянет, земляков позорит!
— Вот бы и организовал народ скинуться по пятерке, подкормить вымирающую интеллигенцию, — оскорбился Хенька.
— Да ладно, ухи нам втирает! — задирался сосед Марциса, молодой нагловатый парень. — Небось, за одни джинсы тыщу отвалил. Америка! А на тачку недоскреб.