— Я читала, папа, что в твоем возрасте солью злоупотреблять не надо.
Озолс набычился:
— В моем возрасте… Дай бог всем быть такими в моем возрасте.
Снова наступила пауза, которую теперь уже нарушил Петерис:
— А твой парень-то — хват, — обратился он к Марте. — В поселке только и разговоров про него.
Девушка невольно улыбнулась, а Петерис продолжал:
— Гляди, еще медаль получит.
Озолс окинул толстяка ненавидящим взглядом, бросил Эрне:
— Мясо давай! Заснула, что ли?
Кухарка бросилась к плите, подала блюдо с жарким, Она делала мужу какие-то предостерегающие знаки, но тот, словно ничего не замечая, продолжал:
— Говорят, молодой Лосберг хочет в газете напечатать про твоего Артура.
Хозяин с грохотом отшвырнул тарелку:
— Что ты заладил, как попугай, — твой Артур, твой Артур! В сваты, что ли, нанялся?
Петерис пожал плечами:
— Да я что? Люди говорят.
— Люди, — зло передразнил Озолс. — Поменьше сплетен таскай.
— Кто, я?
— Ты, именно ты. Дурак!
Петерис изменился в лице, отодвинул тарелку, медленно поднялся:
— Ну, спасибо, хозяин, накормил.
— Дурак и есть дурак, — уже не владея собой, повторил Озолс.
Петерис хотел что-то ответить, открыл было рот, но решительно вмешалась Эрна: подошла к мужу вплотную, едва слышно проговорила:
— Убирайся!
Тот побагровел, посмотрел на жену налитыми кровью глазами, грубо оттолкнул в сторону.
Муж уже давно был за порогом, а Эрна все стояла, охваченная предчувствием беды — гнетущая тишина воцарилась в комнате. Наконец, ни на кого не глядя, глухо проговорила:
— Ладно, мне коровник чистить.
— Иди, — так же глухо согласился Озолс. Он подождал, пока захлопнется дверь, раздраженно повернулся к дочери: — Ну вот что, дочь… мне все это надоело!
— Что именно, отец? — Марта побледнела, но говорила спокойно и с достоинством.
— Пора бы за ум взяться — не девчонка уже. Ладно, детьми бегали…
— А что изменилось?
— Соображать надо. Даже глупая птица, и та свою пару знает. Не сватается ворон к голубке.
— Артур не ворон, отец. Он человек, и ты напрасно…
— Да делай что хочешь! Ты уже взрослая. Только сердце кровью обливается. Думаешь, мне добра жалко? Мне тебя, дурочку, жалко. Да и не простит он тебе ни ума твоего, ни богатства. Сам же первый когда-нибудь и попрекнет.
— Не меряй всех на свою мерку, отец. — Девушка порывисто поднялась из-за стола и бросилась вон из комнаты. Озолс испуганно крикнул вслед:
— Марта, вернись!
Она выбежала на крыльцо и едва не столкнулась с Рихардом.
— А, спасительница. Здравствуйте! — приветливо кивнул он, — Я теперь в молитвах поминаю вас вместе с Артуром. — Заметил ее расстроенное лицо, смущенно умолк. — Простите…
Марта молча прошла мимо, направилась в сад. Рихард растерянно топтался на крыльце.
— Вы ко мне, господин Лосберг? — спросил вышедший вслед за Мартой Озолс.
— Да, но… я, кажется, некстати?
— Ничего, проходите.
Они вошли в кабинет Озолса.
— Нелегко растить девочку без матери, — вздохнул хозяин. — Так чем могу быть полезен?
Да все история с этой яхтой. Вытащить мы ее вытащили, а идти на ней нельзя, мачта сломана. Отбуксировать надо в яхт-клуб. Не дадите на пару дней моторку?
— О чем разговор? Мы же соседи. Как здоровье вашего отца?
— Спасибо, немного лучше. Все-таки морской воздух ему на пользу. Так когда можно взять лодку?
— Хоть сейчас.
— Вы очень любезны. — Заметил на столе фотографию Марты, потянулся к ней. — Вы позволите? У вас очень красивая дочь, господин Озолс.
Якоб взял фотографию из рук гостя, вгляделся, растроганно ответил:
— Молодые все красивые, — самодовольно улыбнулся. — А ведь похожа на меня, а?
Тишину и теплынь подарила в тот год рыбакам ночь праздника Лиго. По берегу реки пылали костры, озаряя воду багряной рябью, вокруг них веселились кто как мог. Пели, пили, плясали, с визгом и хохотом гонялись за девчатами, чтобы по обычаю похлестать их стеблями осоки по голым ядреным икрам.
Старики кучками стояли поодаль, качали головами, похмыкивали завистливо, сожалели о своей ушедшей поре. Возле одного костра затеяли хоровод, заталкивая в круг парочки, обрученные поселковой молвой. Там сейчас выплясывал Лаймон со своей Бирутой — быстроглазой, бедовой дочкой Фрициса Спуре. Бирута незаметно подмигнула ему, он ей — оба кинулись в стороны, втащили в круг Марту и Артура. И еще неистовей заскакал, загорланил хоровод, проча жениху с невестой совет да любовь, да еще дюжину детей впридачу.