— Все там же, в Лосбери, — помедлив, ответила мать.
Артур отодвинул тарелку. Спросил, стараясь казаться спокойным:
— Что… и Марта? До сих пор там?
— Ну а где же им еще быть? — мягко возразила она. — Господин Лосберг, говорят, еще в постели. Как же ей за ним не поухаживать? Сам подумай. Нищими остались бы, если бы не он.
Артур поднялся из-за стола, походил по комнате, взял фуражку.
— Я пойду, мама.
— Куда?
— К Рихарду.
— К Рихарду?
— Надо пойти навестить, — отводя глаза, пробормотал он. — Все же неудобно.
Зента недовольно качнула головой, стала собирать посуду.
— Что я могу? — с горечью сказала она. — Был бы отец — не пустил бы. А я… — и вдруг попросила: — Не ходил бы ты, сынок, не унижался…
Он думал долго, тяжело. Все же упрямо сказал:
— Пойду!
Выйдя из дома, Артур решительно двинулся было в сторону Лосбери, но, не пройдя и сотни метров, неожиданно сбавил темп — сомнения, по всей видимости, тревожили его душу. Он низко опустил голову, вглядываясь себе под ноги, словно там была не твердая земля, а зыбкое болото и каждый неосторожный шаг мог оказаться гибельным. Именно в этот момент его заприметила Бирута.
— Артур! — окликнула она. Девушка возвращалась, видать, откуда-то издалека — ее туфли были основательно покрыты пылью. — Вы когда вернулись? Только что? А где же мой? Небось, в трактир завалился?
Артур невольно залюбовался ею: в простой крестьянской одежде, с ярким румянцем на тугих щеках, Бирута была мила и женственна. И еще подумалось, что Лаймону с такой девушкой, наверное, значительно проще.
— Как же — в трактире… Прямо из лодки, в обнимку с будущим тестем…
Румянец на щеках девушки стал еще ярче.
— А ты туда? — показала она взглядом в сторону Лосбери. — Ох, и скучала она здесь без тебя — все уши мне прожужжала.
— И все обо мне? — с горькой усмешкой спросил он. — А, может, еще о ком?
— Не глупи! — рассердилась Бирута. — Поменьше сплетни слушай. У нас тут наболтают с три короба…
— Уже болтают? — насторожился Артур. — О чем?
— Вот — мужики! — фыркнула Бирута. — И Лаймон такой же вредный. Попробуй станцуй с другим хоть разок — башку нагнет, что твой бык, глазищи выпучит — и в драку. — Девушка сменила тон и назидательно заключила: — Ты не суши голову дурью. Иди к ней разберись, не маленькие.
Море было по-осеннему хмурым. Дул резкий ветер, грозно шумел вершинами сосен. Над дюнами с криками носились чайки, Марта и Артур медленно, молча шли по берегу. Потом он сказал, видимо, продолжая начатый разговор:
— Скажи отцу, что я помогу с домом… Если, конечно, он захочет.
— Спасибо, Артур.
Они прошли еще несколько шагов молча.
— Как теперь с университетом будет? — спросил он. — Тоже погорел?
— Вот именно, погорел, — невесело усмехнулась Марта. — Не брошу же я отца.
— Значит, так и будете у Рихарда жить?
— А где же еще? Ему сейчас тоже помочь надо.
— Да, конечно… — как-то сдавленно сказал Артур. И вдруг остановился, порывисто обнял ее. — Я люблю тебя! Слышишь? Ты моя жена! Ты сама захотела ею стать. И я не могу… понимаешь? Не хочу, чтобы ты жила в чужом доме. Рядом с ним.
— Артур, глупенький… Пойми — я не могу сейчас уйти. Это крайне непорядочно. Я должна остаться, пока не снимут бинты. Это мой долг.
— А если их еще год не снимут? — невольно вырвалось у него.
— Я останусь, пока не снимут бинты, — твердо повторила Марта. — Если ты считаешь меня женой, зачем же обижаешь ревностью? Почему требуешь, чтобы я платила неблагодарностью человеку, который спас моего отца? И для тебя сделал не так уж мало.
— Конечно… — неуверенно протянул он.
Девушка сочувственно посмотрела на него, быстро наклонилась, звонко чмокнула в щеку:
— Ладно, мне пора.
— Уже уходишь? — Артур взял ее руку, сжал в ладонях.
— Надо.
— Вечером встретимся?
— Конечно.
Артур обнял ее, с пытливой тревогой долго смотрел прямо в глаза. И, не поцеловав, отпустил.
Марта читала в своей комнате, когда раздался негромкий стук в дверь.
— Разрешите?
Она подняла голову и, к своему удивлению, увидела на пороге Рихарда. Он был в элегантном, сшитом по последней моде костюме, который все же не слишком украшал его бледного, осунувшегося, с лицом, покрытым едва затянувшимися шрамами.
— Ну, как я вам нравлюсь? — нарочито бодро спросил он.
— Зачем вы встали?
Лосберг криво усмехнулся:
— Вероятно, чтобы освободить вас от добровольного заключения.
— Рихард, ну зачем вы так…