А к лежащему варану уже начинают осторожно подбираться первые падальщики. Вот что еще меня раздражает в этой самой Новой Земле — так это отсутствие нормальных птиц. Не то, чтобы я был их большим любителем, но не укладывается в мою картину мира данный факт. А заменяющие привычных пернатых птеродактили вызывают отвращение. Которое я охотно конвертирую в пару зарядов дроби, выпущенных из «змеебойки». Только не сейчас, а чуть позже. Когда эти ошибки эволюции наглядно продемонстрируют нам мертвость ящера. Должна же быть хоть какая-то польза от этих тварей?
А пока суть да дело — отыщу-ка я стреляную гильзу. Ценник на такие патроны и в Старом Свете совершенно негуманный, а тут — тем более. И еще попробуй найди — товар ведь не самый ходовой. Здесь процентов восемьдесят жителей вооружаются армейскими стволами с орденских баз, а остальные двадцать — остаются с притащенными с собой охотничьими. В число которых штуцера и карабины для охоты на «большую пятерку» обычно не входят. Их владельцам-то и в Старом Свете неплохо, как правило. Так что буду переснаряжать. Давно собирался этим делом заняться, еще с тех пор, как «Маузер» свой приобрел, но никак руки не дойдут заняться материальным обеспечением данного процесса. Если сам пресс мне без вопросов сколхозит тот же Раджат, то вот с матрицами для него будет проблема. По всей видимости, придется «из-за ленточки» заказывать. И нет у меня уверенности, что привезут их мне до зимы. А оплачивать три, а то и четыре месяца хранения своей посылки на орденском складе у меня желания нету. Мне ведь деньги с неба не падают, чтобы так их транжирить.
Кажется, можно приступать к разделке добычи — судя по всему, варан таки издох. Ну не думаю я, что в живом виде он бы так индифферентно реагировал на попытки местной версии стервятника выклевать ему глаза. Так что надо констатировать факт удачной охоты и снимать сливки с этого дела. Этим сейчас и займемся. Братья будут потрошить ящерку, а я — осуществлять общее руководство. Ну то есть стоять над душой с умным видом. А заодно — приглядываться к тому, что делают нанятые мной специалисты. А то мало ли — вдруг самому когда-нибудь придется заниматься этим.
Но перед началом потрошения я тихонечко подбираюсь тушке на расстояние метров двадцати и реализую возникшее у меня несколько минут назад желание пристукнуть побольше оскорбляющих мой эстетический вкус птеродактилей. Один из них, задетый первым зарядом, корчится на земле, пытаясь то ли взлететь, то ли уковылять в заросли. Второй, по которому я бил уже вдогонку, благополучно улетает. Хотя и его, как мне показалось, заряд дроби зацепил. Честно говоря, ожидал я большего. Но против фактов не попрешь — так замечательно работавшая на расстоянии нескольких метров против змей машинка на значительно больших дистанциях оказалась малопригодна. Печально, но что поделать. Хорошо хоть, выяснился данный факт в практически тепличных условиях, когда мне ничего не угрожает. Поставим в памяти галочку и вспомним банальнейшую фразу о том, что за все надо платить. В данном случае — кучность боя на сколько-то приличных дистанциях принесена в жертву сокращению веса. И ничего с этим не поделать.
Те временем мои помощники, вооружившись длинными шестами, перевернули тушу на спину и приступили к ее разделке. Первым делом здоровенным, почти метровым, тесаком отчекрыжили уходящую к шее нижнюю челюсть, после чего этим же тесаком распороли тушку вдоль, от шеи до хвоста. После этого в ход пошли уже палки помельче и топор. Уже минут через двадцать «два Р», как я их называю, развалили тушу вдоль позвоночника, перерубив все ребра. Когда «внутренний мир» варана был раскрыт на всеобщее обозрение братья вооружились ножами помельче, всего-то дюймов в десять, и принялись вырезать ценный ливер, сортируя потроха по полиэтиленовым мешкам. Закинув в один из них какой-то еще сочащийся кровью орган, Родольфо повернулся ко мне:
— Босс, дай маркер, пожалуйста. Сразу подпишем, что где есть, чтобы потом не возиться.
Я кивнул и отошел к сложенным в нескольких шагах от «рабочей площадки» сумкам. Уже нагибаясь к своему планшету, я зафиксировал некую неправильность. В мозгу заорал ревун, а глаза как будто воочию увидели мигание красной лампы. Отскакивая в сторону я успел боковым зрением зафиксировать как Родриго летит в бок в прыжке, достойном Буффона[91], а на его месте уже стоит тварь, как две капли воды похожая на ту, что мы недавно уложили. Голова работает в режиме видеокамеры, фиксируя бело-серое лицо Родриго, запечатлевая медленно тянущегося к висящей за спиной его брата… Но руки действуют сами по себе и только что висевший в положении «на ремень» карабин уже вскинут к плечу. Выстрел! Лихорадочно дергаю затвор и судорожно жму на спуск вновь. Блядь! Пол жизни за манлихеровский затвор! Рука вновь рвет спусковой крючок, после чего меня ощутимо разворачивает — тут уже не до правильно прикладки, да и дистанция смешная! Снова сделать четыре таких долгих движения и после них, наконец, выстрелить. Какая-то оставшаяся спокойной часть сознания подсказывает, что патронов в магазине больше нет. Бросаю ставший ненужным карабин и неимоверно медленно, с трудом расстегивая почему-то ставший таким непослушным ремешок, рву из кобуры «Таурус». С восприятием творятся какие-то странные вещи — мне кажется, что я вижу, как летят выпущенные мной пули, а кроме грохота выстрелов мне слышится какой-то мерзкий хруст.