– Мммать! – откинулся назад на грязную мешанину тряпок и прижал руки к черепу в попытке унять боль.
– Болт? Проснулся уже? – послышался прокуренный женский голос со стороны левой лежанки.
Боль мгновенно перестала терзать мою пустую голову, и я повторно открыл глаза.
Со стороны лежанки на меня смотрела маленькая голова в старой советской шапочке. Петушок, так вроде её раньше называли. Небольшое шебуршение, и на свет появилось остальное тело женщины. Лицо с небольшими оспинами, нескладное тело в непонятном тряпье, ранее бывшим каким-то платьем, чёрная кожаная куртка.
– Ага, проснулся, – хрипло отозвался я, не зная, чего собственно говорить дальше и как вообще реагировать.
– Серый! – надрывно крикнула «мадам». – Подымайся, на дело идём. Болт встал уже.
Ещё одно шебуршение, и теперь уже справа на свет появился ещё один житель местного бомонда. Высокий худощавый мужчина, кутающийся в длинное чёрное пальто, с балаклавой на голове, спущенной так, что видны были только глаза. Подняв её наверх и показав всем практически беззубый рот, он выдал.
– Дык и не сплю давно. А идти надо, да.
– Это что, сон? – я с силой потёр виски ладонями, в сильнейшем желании проснуться.
– Болт, ты чего? – ко мне подобралась пока неизвестная мне «леди» и положила руки на колени. – Опять ни хрена не помнишь?
– Не помню… – на автомате отозвался я, и сбросил её руку со своего колена.
– А я говорил, что сивуха галимая, – отозвался Серый. – Не хрен было её в одинокого хлебать. Поделился бы, может, и мозги сегодня соображать стали.
– Какая к чертям собачим сивуха! – я резко вскочил с лежака, охнув от стрельнувшей в спине боли. – Что тут, мать вашу, вообще происходит?! – меня трясло от непонимания. – Я что, грёбаный бомж?!
– Чего сразу бомж-то? – обижено поднял вверх подбородок Серый. – Свободный житель мира, – в его голосе прослеживалась даже какая-никакая патетика.
– Не верю… – я прислонился к стенке и сполз вниз.
И ведь действительно не верил. Не могло такого быть! Не чувствовал я в себе бесхребетности и желания плыть по течению жизни куда кривая выведет. Наоборот, была здоровая злость, желание изменять мир и изменяться самому. Бомж?! Ну, уж нет! Это либо какая-то злая шутка, либо очень глупый розыгрыш.
Я на такое не подписывался! И мне здесь не место. Надо выбираться отсюда, нечего политесы с этими вот разводить. Выберусь, найду людей, у них поспрашиваю, или до больницы доберусь. Ещё можно в полицию обратиться и личность свою установить. Вариантов масса, но сначала всё же задам пару вопросов.
– Как меня зовут?
– Болт, как ещё? – расплылся в беззубой улыбке Серый.
– А город какой?
– Где? – на меня смотрели честные и непонимающие глаза собеседника.
– Здесь! Вокруг, – обвёл я руками пространство, подразумевая это самое «вокруг».
– Так это… наш…
И такого типа ответы следовали на все вопросы, что бы я ни спрашивал. Ни слова конкретики, а лишь непонимание и отговорки. Валить. Валить быстрее отсюда к нормальным людям.
– Выход где? – я поднялся и посмотрел на мадам.
– Там, – она махнула рукой в сторону низкого проёма.
Шагнул в указанном направлении и окунулся в темноту. Блин, не видно же ничего. Тут сзади подошёл Серый, и от него послышался странный звук, как будто раскручивалась маленькая динамо-машинка. Так, собственно, и оказалось. Простой ручной фонарь, принцип работы которого заключался в быстром нажатии рычажка, что в свою очередь раскручивал механизм динамо-машины, которая и вырабатывала электричество, дающее свет.
Он прошёл вперёд, освещая пространство перед собой. Я молча направился за ним, слыша, как в кильватер пристроилась единственная дама, пыхтя как паровоз. Проблемы у неё с лёгкими что ли?
Миновали ещё четыре тёмные комнаты, и вышли к свету. Отодвинул в сторону долговязого – немного грубовато, но на это было плевать. Для меня свет сейчас был олицетворением конца всех моих злоключений. И я хотел как можно быстрее выйти из сумрака, что окутывал мои воспоминания.
На высоте полутора метров от земли находился низкий проём, или точнее, грубо сделанная дыра в бетоне, к которой я и устремился. Встал на специально установленный деревянный ящик, подтянулся, охнул от стрельнувшей боли в спине, но всё равно попытался выползти наружу.
Как только я начал подтягивать себя вверх, позвоночник перестал гнуться, где-то в районе таза резануло болью так, что руки непроизвольно разжались, и я кулём повалился на землю.