Чтобы смягчить ущерб, нанесённый скандалом о Даниэле Николае. Чтобы защититься от нежелательных последствий. Чтобы сыграть на эмоциях людей накануне выборов.
— Тэсс, милая, — произнесла Джорджия, — это смешно, — она смотрела на меня не как на угрозу. Не как на мишень. Она смотрела на меня, как на ребёнка. – Президент просто не способен на что-то подобное, — голос Джорджии звучал, как и всегда, изысканно. Но под лёгким южным акцентом, я слышала нотку честности.
Стальную нотку.
— Я замужем за этим человеком почти сорок лет, Тэсс. Я знаю его настолько хорошо, насколько возможно знать человека. И говорю тебе, он не мог подстроить покушение на свою жизнь, как не мог бы и убить наших детей во сне.
Мне так хотелось поверить Джорджии. Но я не могла перестать думать: Знаете, как вырастает чья-то популярность, когда он героически выживает после пули террориста?
Я не могла выбросить из головы судью Верховного Суда, убитого врачом и телохранителем президента. Возможно, они работали по его указаниям.
— Ты пережила травму, — сказала мне Джорджия. – Не удивительно, что проявились затянувшиеся последствия, — голос Джорджии смягчился. – Ты говорила об этом с Айви? С Адамом или со своим дедушкой?
Её слова звучали, как предложение, но я гадала о том, была ли это проверка.
— Айви знает Питера, — продолжила Джорджия. – Почти также хорошо, как я. Она знает, что он на такое не способен.
На этот раз, когда Первая Леди произнесла слово «способен», я услышала его иначе. Что, если это была не субъективная оценка, не комментарий о моральных принципах президента? Что, если это была констатация факта?
Это Первая Леди организовала пресс-конференцию после того, как президента подстрелили. Она решила действовать.
Судя по тому, что я слышала, я знала, что Джорджия Нолан активно участвовала в работе своего мужа. Я знала, что Айви, Адам и Боди считали её влиятельной личностью.
Я знала, что в эту женщину влюбился создатель королей.
Когда я спросила у директора, почему он снял фотографию из Кэмп-Дэвид, — внезапно, подумала я, — он ответил, что ему сказали, что выставлять эту фотографию на показ было немного бестактно.
Этот снимок связывал трёх заговорщиков, убивших судью Маркетта. Возможно, в тот день там был и четвёртый заговорщик.
Мне сказали, что выставлять эту фотографию на показ на таком видном месте немного бестактно. Не похоже, что такое мог бы сказать президент. Слово «бестактно» звучало элегантно. По-женски.
Мне сказали, что выставлять эту фотографию на показ на таком видном месте немного бестактно.
Внезапно, я была уверенна в том, что это сказала Джорджия Нолан.
Зачем Джорджии говорить директору снять фотографию?
Она организовала пресс-конференцию, после того, как подстрелили её мужа, чтобы поддержать его и его партию.
— Тебе правда стоит с кем-то поговорить, — сказала мне Джорджия, — обо всём, через что ты прошла.
Даже после того, как я озвучила свои подозрения, Джорджия не обращалась со мной, как с угрозой. Она не сказала мне молчать о моих подозрениях.
— Обо всём, — мягко повторила Джорджия. – Включая правду о Генри Маркетте.
Я медленно осознала значение этих слов. Джорджия знала. Каким-то образом она узнала, что Генри меня предал. Она знала, что он работал с террористами.
А я знала, что она организовала покушение на жизнь своего мужа.
— Ты мне не безразлична, Тэсс, — сказала мне Джорджия. – Ты очень дорога людям, которые дороги мне.
Людям, которые обойдут весь мир, чтобы найти виновного, если со мной что-нибудь случится.
Первая Леди не станет меня атаковать. Но она знала о Генри – и не важно, была ли я её семьёй, была ли я ей не безразлична. Она была готова атаковать его, чтобы добраться до меня.
Тебе правда стоит с кем-то поговорить обо всём, через что ты прошла.
Я могла бы рассказать Айви о своих подозрениях. Рассказать создателю королей. Они могли бы попытаться связать Первую Леди с покушением на президента, или даже смертью судьи Маркетта.
Обо всём. Включая правду о Генри Маркетте.
Вот, что означало быть на пять шагов впереди. Стратегия. Власть.
Я встала. Джорджия подошла ко мне и поцеловала меня в щеку. Пока я выходила из дома и меня провели к газону перед Белым Домом, я могла думать лишь о том, что Уильям Кейс был прав.
Королева — самая опасная фигура на доске.