– Я хочу, чтобы ты спала здесь, – сказал он. Пока я сам не смогу о себе позаботиться, – быстро добавил он.
– Спать здесь, папа?
– Да… – сказал он, – ты можешь расположиться на этом диване. Давай, приступай, – приказал он. Ошеломленная, я медленно поднялась. – Я просмотрел бумаги, которые ты подготовила. Это в самом деле неплохо, в самом деле.
– Спасибо, папа.
Я пошла к выходу. В моей голове была полная неразбериха.
– И еще, Лилиан, – сказал папа, когда я была уже у двери.
– Да, папа?
– Сегодня вечером, после обеда, ты оботрешь меня губкой, – сказал он, наливая виски и зажигая сигару.
Я вышла, не зная, радоваться мне или горевать от этой перемены событий. Я больше не доверяла судьбе и думала, что она как шаловливый ребенок, играет с моим сердцем и душой.
Глава 11
Папина нянька
После обеда вечером, я читала папе газеты. Он курил сигары, потягивая виски во время моего чтения, и временами комментировал то или иное событие, проклиная то сенатора, то губернатора, жалуясь то на какую-нибудь страну или штат. Он ненавидел Уолл Стрит и по этой причине произносил гневные речи о силе маленьких объединений бизнесменов Северных штатов, которые душат страну и особенно фермеров. Чем больше он злился, тем больше он пил виски.
Когда папа достаточно наслушался новостей, он решил, что пора мне обтереть его губкой. Я наполнила большой таз теплой водой, достала кусок мыла и губку. Он уже снял рубашку.
– Так, Лилиан, – предупредил он, – старайся не пролить воду на простыни.
– Хорошо, папа.
Я не знала, как и откуда начать. Он откинулся на подушку, вытянул руки вдоль тела и закрыл глаза. Одеяло закрывало его до пояса. Я начала с рук и плеч.
– Можешь тереть и посильнее, Лилиан. Я – не из фарфора, – сказал он.
– Хорошо, папа.
Я занялась плечами и грудью, протирая их небольшими круговыми движениями. Когда я подошла к животу, папа немного отодвинул вниз одеяло.
– Дальше ты сама отодвигай одеяло, Лилиан. Мне трудно делать это самому.
– Хорошо, папа, – сказала я. Мои руки дрожали так сильно, что одеяло практически ходило ходуном. Как мне хотелось, чтобы папа просто нанял профессиональную няню для ухода за ним. Я протирала кожу вокруг гипсовой повязки, стараясь смотреть на его ноги. Я чувствовала, что сердце бьется уже где-то в голове, и я вся горю от смущения. Когда я бросила взгляд на его лицо, то увидела, что его глаза широко раскрыты, и он внимательно меня изучает.
– Знаешь, сказал он, – ты начинаешь очень походить на свою настоящую маму. Когда я ухаживал за Джорджией, то обычно подтрунивал над Виолеттой и говорил: «Я забуду о Джорджии и буду ждать тебя, Виолетта». Она была очень робкой девушкой, и обычно при этих словах краснела, прятала лицо за книгу или убегала.
Он опустошил стакан виски одним глотком и кивнул, вспоминая.
– Хорошенькая девушка, очень хорошенькая, – пробормотал он и уставился на меня. Этот взгляд заставил мое сердце бешено забиться, и я быстро опустила глаза к воде в тазике и прополоскала губку.
– Я возьму полотенце и вытру тебя, папа, – сказала я.
– Ты еще не закончила, Лилиан. Тебе нужно вымыть меня всего. Мужчина должен быть весь чистый.
Мое сердце опять сильно забилось. Оставалось только одно место, которое я не вымыла.
– Ну же, Лилиан, продолжай, – в слегка приказном тоне начал он упрашивать меня, увидев, что я медлю. Я поднесла губку к этой интимной части и быстро обмыла. Папа закрыл глаза и издал легкий стон. Когда я почувствовала, что он напрягся, я отскочила назад, но папа схватил меня за талию и держал так крепко, что я наморщилась от боли.
– Как далеко вы зашли с тем мальчишкой, Лилиан? Насколько близко ты подошла к тому, чтобы потерять свою невинность? Это тебе что-нибудь напоминает? Говори, – приказал он, тряхнув мою руку.
Слезы навернулись на мои глаза.
– Нет, папа. Пожалуйста, отпусти. Ты делаешь мне больно.
Он ослабил объятия, но неодобрительно кивнул.
– Твоя мама не выполнила своих обязанностей в твоем воспитании. Ты не знаешь того, что тебе следовало бы знать перед тем, как стать самостоятельной. Не мужская обязанность учить тебя этому, но Джорджиа в таком состоянии, что мне придется этим заняться. Только я не хочу, чтобы об этом кто-нибудь узнал, Лилиан. Это очень личное, слышишь?
Что он хочет этим сказать, «научить меня»? Чему и как научить меня? Меня всю трясло, колени дрожали, но я видела, что папа ждет ответа, и я быстро кивнула.
– Хорошо, – сказал папа, отпуская меня. – Иди и принеси полотенце.
Я поторопилась в ванную и вернулась с полотенцем. Папа налил себе очередной стакан виски и потягивал глоток за глотком, когда я поднесла полотенце к его плечам. Я чувствовала, как его глаза следят за мной каждый раз, когда я поворачивалась или ходила. Я старалась вытереть его как можно быстрее, но когда я начала вытирать его ноги, я старалась не глядеть на то, что я делаю.
Внезапно папа как-то странно засмеялся.
– Боишься, да?
Я испугалась, что виски разбудили в нем чудовище.
– Нет, папа.
– Уверен, что это так, – сказал он. – Взрослый мужчина всегда пугает молодую девушку.
Затем папа стал серьезным. Он схватил меня за талию и притянул так близко к себе, что я почувствовала его горячее дыхание на лице.
– Когда мужчина возбужден, Лилиан, он становится настойчивым, но взрослой женщине это должно нравиться, а не пугать. Ты все это увидишь и поймешь, – заверил он. – Ну хватит об этом, – добавил он быстро. Продолжай свою работу.
Я закончила вытирать его ступни, и затем, сложив полотенце, я помогла ему надеть ночную рубашку. Я укрыла папу одеялом и отнесла тазик, губку и полотенце в ванную комнату. Мое сердце все также сильно билось. Мне хотелось скорее покинуть эту комнату. Папа вел себя так странно. Его взгляд так скользил по моему телу, будто это я была голой, а не он. Но когда я вернулась из ванной, он выглядел прежним и попросил меня почитать ему отрывок из Библии.
– Читай, пока я не усну, а потом устраивайся на ночь здесь, – сказал он, кивая на диван. – Переоденься ко сну и тоже ложись.
– Да, папа.
Я села рядом и начала читать книгу Иова. Пока я читала, папины веки все больше слипались, наконец он уснул. Когда он начал храпеть, я тихо закрыла Библию и пошла в свою комнату за ночной рубашкой.
Во всем доме к этому часу уже было тихо и темно. Я хотела знать, чем сейчас занята мама. Как бы мне хотелось, чтобы она была в состоянии ухаживать за папой. Я стояла, прислушиваясь возле ее двери, но ничего не услышала. По пути назад в папину комнату, я увидела Эмили, стоящую в дверях своей комнаты и с интересом следила за мной.
– Куда это ты отправилась с ночной рубашкой? – спросила она.
– Папа захотел, чтобы я спала на диване в его комнате на случай, если ему что-нибудь понадобится среди ночи, – объяснила я. Она не ответила и закрыла дверь.
Я снова вошла в комнату папы. Он все еще спал, поэтому я изо всех сил старалась не шуметь. Я одела ночную рубашку, постелила себе на диване, прошептала молитву и легла спать. Через несколько часов папа разбудил меня.
– Лилиан, – позвал он. – Подойди сюда, мне холодно.
– Холодно, папа? – Мне не казалось, что здесь холодно. – Хочешь еще одно одеяло?
– Нет, – сказал он. – Ляг рядом со мной, – сказал он. – Все, что нужно, это тепло твоего юного тела.
– Что? Что ты этим хочешь сказать, папа?
– Это не так уж необычно, Лилиан? Еще у моего дедушки были молодые девушки из числа прислуги, которые согревали его. Он называл их постельными грелками. Ну же, – подгонял он меня, поднимая одеяло. – Просто ляг рядом, – сказал он.
Нерешительно с бьющимся сердцем, я села на кровать рядом с ним.
– Быстрее, – повысил голос он. – А то я выпущу все тепло, которое было.
Я вытянула ноги и легла спиной к папе под одеяло. Папа мгновенно придвинул меня ближе. Мы пролежали так несколько минут: я – с широко раскрытыми глазами, а он – горячо и тяжело дыша мне в шею. Я почувствовала застоявшийся запах виски в его дыхании и меня замутило.
– Мне следовало бы дождаться Виолетты, – шептал он. – Она была красивее Джорджии, и с таким мужчиной как я она не имела бы неприятностей. Твой настоящий отец был слишком мягким, слишком молодым и слишком слабым, – бормотал он.