Профессор Шэнь, будучи в преклонном возрасте, уже несколько лет не участвовал в судебных заседаниях. Ли, напротив, был в самом расцвете сил, однако требовал таких высоких гонораров, что позволить себе его услуги могли немногие. Дело Чжана Чао давало редкую возможность понаблюдать за работой двух известных адвокатов, и любой выпускник юридического факультета мечтал попасть на слушание, дабы поучиться у лучших.
Никаких секретных документов в деле не фигурировало, и заседание проводилось публично. Желающих попасть на него набралось так много, что для слушания выделили самый просторный зал.
Процесс начался. Прокурор огласил обвинение и кратко перечислил доказательства. Впрочем, слушали его вполуха – все ждали дебатов между обвинением и защитой.
Чжан Чао тихо откашлялся. Он вынул из кармана очки, недавно выданные ему в следственном изоляторе, неторопливо надел их и поправил желтый тюремный жилет. Затем встал. На несколько секунд закрыл глаза, расправил плечи и медленно произнес:
– Я возражаю против выдвинутых обвинений.
Его адвокаты обменялись недоуменными взглядами. Может, Чжан имел в виду, что не согласен с формулировкой обвинения? Их подзащитный вел себя странно.
– Продолжайте, пожалуйста, – ответил судья.
Чжан Чао опустил голову, его губы растянулись в едва различимой улыбке. Он потер лоб, затем поднял глаза и повернулся к зрителям:
– Хотя сейчас я, безусловно, очень напуган, главное мое чувство – смятение. Не понимаю, почему вынужден предстать перед судом, поскольку я никогда никого не убивал.
В зале будто загудел огромный улей, повсюду раздавались удивленные возгласы. Судья безуспешно стучал молотком по столу, призывая к порядку.
– То есть вы считаете себя невиновным? – обескураженно спросил прокурор.
Профессор Шэнь был ошеломлен не меньше.
– Чжан Чао, что вы делаете?
Его клиент не мог не понимать, что улики против него неопровержимы и отказываться от признания вины уже поздно. Кроме того, он внес сумятицу в план защиты, который продумали Шэнь и адвокат Ли.
– Простите меня, – прошептал Чжан своему наставнику, – но я должен сказать кое-что прямо сейчас, иначе будет слишком поздно.
Он снова повернулся к залу, глянул на репортеров и юристов и громко отчеканил:
– Повторяю: я никогда никого не убивал! Вскрытие показало, что Цзян Ян умер первого марта между восемью и двенадцатью часами ночи. А я в тот день улетел в Пекин и только второго марта вернулся в Цзянчжоу. Я попросту не мог совершить убийство! У меня есть билеты на самолет, записи камер в аэропорту, посадочные талоны и квитанция из отеля. Кроме того, в Пекине я встречался с двумя своими клиентами. С одним из них мы ужинали, а с другим допоздна сидели в баре. В течение дня я оставался один лишь на пару часов. Очевидно, что за это время я не мог приехать в Цзянчжоу, убить Цзяна и вернуться в Пекин. Значит, никого и не убивал! Признание вины я подписал под давлением. Теперь заявляю о своей невиновности. Я верю в справедливость закона и прошу возобновить расследование!
Чжан стоял, обводя всех взглядом и наслаждаясь общим замешательством. Спустя минуту потрясенного молчания зал погрузился в хаос.
После выхода новостей о судебном заседании в интернете бушевал ураган. В одно мгновение вина Чжана Чао перестала быть очевидной. Он представил убедительные доказательства своего алиби, и суду не оставалось ничего другого, кроме как отложить заседание.
В новостях цитировали слова Чжана о том, что он признался в убийстве под давлением. Люди по всей стране задавались вопросом: действительно ли полицейские принудили Чжана оболгать самого себя?
Делом заинтересовались видные юристы и Всекитайское собрание народных представителей[2]. Все требовали тщательного расследования в отношении причастных к делу полицейских.
Руководство прокуратуры сочло заявление Чжана абсурдным и возмутительным. Тем не менее скандал лег позорным пятном на репутацию местных следователей, и теперь сотрудников, отвечавших за это дело, ждали допросы и проверки.
– Как вы могли не знать, что Чжан Чао был в Пекине? Почему не проверили брони гостиниц и авиабилетов на его имя? – вопрошал один из городских чиновников.
Слыша столь несправедливые претензии, заместитель начальника поджимал губы. Начни Чжан отрицать вину, его, разумеется, попросили бы предоставить алиби. Однако он сразу и безоговорочно признался в убийстве, а потом ждал суда, чтобы отказаться от своих слов. Когда обнаружилась видеозапись, на которой автомобиль Чжана подъезжает к дому жертвы в семь часов вечера, полицейские, естественно, сделали самый очевидный вывод: за рулем сидел владелец машины. Ведь Чжан не упомянул и о том, что одолжил автомобиль своему другу Цзяну.
2
Всекитайское собрание народных представителей – высший законодательный орган власти в КНР.