— Рот закрой. И к Праву чтоб больше не приставал,— строго сказал Сталкер.
: Пищер закатился от хохота — под стол.
Но торт всё равно был великолепен. Я как представил, сколько мы будем их есть — оба...
... А потом был чай с замечательным вишнёвым ликёром ( по поводу чая замечу, что хоть готовит Сашка действительно великолепно — только зря он столько перцу сыплет во всё подряд — но вот чай... в чае он всё-таки не очень понимает: ну разве можно одновременно заваривать чай с лимонником и мятой? .. ) —— но даже чай в этот раз был хорош, и просто прекрасен был вишнёвый ликёр, что передали нам сверху ребята в числе прочих подарков, и ‘дегустанция’ обоих тортов —— по-моему, от егоровского “сюр-приза” ( так было написано неучтённым впопыхах Сталкером ‘шоко-ладом’ по краю — то есть по ранту сашкиного торта ),— от сашкиного Сталкер отъел всё-таки в полтора раза больше, чем от переданного сверху, и Сашка откровенно сиял, глядя, как Сталкер стремительно разрушает его творение — выискивая то-ли огрехи, то-ли кусочки повкуснее,— и я всё удивлялся этому: как они так мирно, без ругани —— но насытившись, Сталкер всё-таки рыгнул, перед тем явно подумав, стоит-ли это делать,— он всегда так рыгает после еды, чтоб “завести” Сашку — и Сашка, конечно же, не остался в долгу: завёлся, как хомовский “ягуар”, с места — в карьер ( имею в виду темп, а не место добычи грунта ); он же весь обед сидел, как на иголках — ожидал реакции на свой торт, и вот — дождался:
— С ума посходили,— сказал о них Пищер, посмотрев на часы,— ещё же не вечер!
: Действительно. Обычно это у них за ужином начинается — как итог трудового дня. Или ‘вечера после тяжёлой работы’. Что же это они сегодня — “раньше бремени”?..
: Очевидно, в честь моего праздника. Показательные выступления.
— Ладно. Может, хоть вечером поспокойней будут: выдохнутся... Хотя надежды, честно говоря, нет решительно никакой:
: У них это — вечно. “Вековые”. ( Тысячелетние — как крещение Руси: в иудаизм, ислам и дзен-буддизм одновременно — что с перепугу и дало ту потрясающую всё смесь, которую так ненавидит Егоров, подставляя грудь, между прочим, совсем не украшенную крестом, под сквозняк, тянущий из прорубленной сгоряча Петром форточки — вместо нормальной человеческой двери... )
— Однако я разошёлся... Не иначе, как с отдегустированного,— под влиянием всего, сказанного Сталкером за последнюю пару минут “другу Егорову”.
: На благодарной почве.
... А потом была баня:
: С водочкой и парилкой,—
“И пивом тоже”: канистра, презентованная Керосином мне лично, потому как я водку не потребляю, разве совсем в медицинских целях и дозах — и ополовиненная лично Сталкером...
Но баня под землёй — это ВСЁ. Тут никаких слов не хватит, чтоб описать. Хотя и зрелище совершенно-голого Сталкера, рассекающего по ЖБК в одном налобнике и кирзовых сапогах — с целью выкупаться в Озере — не самое эстетичное в мире. ( Особенно те звуки, которые он при этом издаёт — крича и одновременно купаясь. )
— А потом начался Ужин.
: Грот осветили во все 25 свечей — и я отказался их задувать, жалко было гасить такое великолепие. В первый раз у нас в гроте было столько свету,— и Сталкер, конечно, тут же принялся что-то набрасывать на листочке бумаги в своём специальном планшете, окуная кисть по очереди то в акварельные корытца, то в свой любимый стакан в качестве отмыва,— откуда в минуту задумчивости и отхлебнул, даже не поморщась при этом,— к тому же я уже гасил их сегодня: в Палеозале, просто Сашка со Сталкером и Пищером этого не видели.
И Сталкер смешал спирт с малиновым вареньем и фантой — приберегли-таки бутылочку! — смешал в разных бутылях, конечно.
: Я как представил, как мы будем всё это пить... Нам же сверху ещё вино передали — “Котнари” четыре бутылки... Да и мы уже хороши были: после бани-то с водочкой...
... а ещё Сталкер и Сашка газету сотворили — “ПИТиКАНтрон”: в своём излюбленном стиле. Кажется, там были собраны все слова, что включали в себя в каком-либо виде слово ПИТ — и масса рисунков. И огромный ( слов, наверное, в 50 ) “Пищер-но-Истин-ное-Толковищ-ще”: сПИТциальный словарь в мою честь. Там и Пищеру досталось, и ГО — что, небось, уж вовсю “наотмечались” метрах в тридцати над нашими головами и дрыхнут “крест-на-крест, попарно, параллельно и внакладку”,— если не очень сильный дождь; досталось в этом словаре, конечно, и самим Сашке и Сталкеру — по обыкновению, друг от друга... Так вот чем они занимались вчера весь день! А Пищер врал, будто на магнитную съёмку уходили...Мне ведь бесполезно врать — только он, похоже, это не замечает.