Гэррети внимательно посмотрел на Олсона и увидел в его глазах панику. Олсону уже не хотелось бравировать.
— Что не так?
— Мышцы как будто… обвисли.
— Расслабься, — сказал МакФриз, — у меня тоже так было пару часов назад. Это проходит.
Паника в глазах Олсона сменилась облегчением:
— Правда?
— Ну конечно.
Олсон ничего не сказал, но губы его шевельнулись. Гэррети сначала подумал, что он молится, но потом понял, что он просто считает шаги.
Вдруг раздалось два выстрела. Крик, — и еще один выстрел.
Они увидели парня в синем свитере и грязных белых обтягивающих штанах, который лежал лицом в луже воды. Одна из его туфлей слетела, и Гэррети заметил, что на ногах у него белые спортивные носки. Совет номер 12 рекомендовал именно такие.
Гэррети переступил через тело, стараясь не смотреть на пулевые отверстия. Говорили, парень погиб из-за того, что слишком часто сбрасывал скорость. Никаких волдырей, никаких судорог, просто слишком часто замедлялся и получил за это билет.
Гэррети не знал ни его имени, ни номера. Он ждал, что кто-нибудь передаст, но этого не произошло. Может и никто этого не знал. Может он был одиночкой, вроде Стеббинса.
Они прошли уже 25 миль. Пейзаж вокруг состоял преимущественно из сменяющих друг друга лесов и полей, которые изредка перемежались каким-нибудь домом или перекрестком, где, несмотря на мерзкий дождь, обязательно стояли зрители. Одна старушка неподвижно стояла под черным зонтом, не проявляя никаких намерений помахать, крикнуть что-нибудь Идущим или хотя бы улыбнуться. Она просто смотрела на них, пока они проходили мимо. Единственное, что двигалось во всей этой композиции — это подол ее черного платья, развеваемый ветром. На среднем пальце правой руки у нее было большое кольцо с фиолетовым камнем, а на шее — поблекшая от времени камея.
Они перешли через давным-давно заброшенную железную дорогу — рельсы были ржавыми, а засыпанные отработанным углем шпалы все поросли сорняками. Кто-то споткнулся и упал, получил предупреждение, поднялся и пошел дальше с кровоточащим коленом.
До Карибу оставалось 19 миль, но темнота наступит гораздо раньше. Нет покоя грешникам, пришло в голову Гэррети, и эта мысль вдруг показалась ему смешной; он расхохотался.
МакФриз внимательно посмотрел на него:
— Начинаешь уставать?
— Нет, — сказал Гэррети, — я уже давно устал. — Он посмотрел на МакФриза с внезапной враждебностью. — А ты, типа, нет?
— Если будешь и дальше со мной танцевать, Гэррети, — сказал МакФриз, — я никогда не устану. Мы будем топтать ногами звезды, и свесимся вниз головой с луны.
Он отправил Гэррети воздушный поцелуй и ушел вперед.
Гэррети смотрел ему вслед. Он понятия не имел, как всё это воспринимать.
Примерно в 3:15 небо очистилось и на западе, там где садилось солнце, окруженное позолоченными облаками, появилась радуга. Косые лучи вечернего солнца красиво освещали свежевскопанные поля, контрастно выделяя длинные, пологие склоны холмов там, где они соприкасались с черной пахотной землей.
Мотор вездехода рычал едва слышно, почти умиротворяюще. Гэррети опустил подбородок на грудь и дремал на ходу. Где-то впереди был Фрипорт. Впрочем, это не сегодня и даже не завтра. Много шагов. Долгий путь. Вопросов у него по-прежнему было больше, чем ответов. Вся Прогулка казалась не чем иным, как одним гигантским знаком вопроса. Он твердил себе, что такая вещь обязательно должна обладать глубоким смыслом. И конечно же это было так. Она просто обязана давать ответы на любой вопрос; но дело в том, что набранную скорость нужно удерживать на уровне. Если б только он мог…
Он вступил в лужу и вдруг проснулся. Пирсон вопросительно посмотрел на него и поправил очки.
— Помнишь того парня, который споткнулся и поранился, когда мы переходили железную дорогу?
— Ага. Зак, кажется, да?
— Да. Я слышал, кровь по-прежнему идет.
— Эй, псих, сколько там до Карибу? — спросил кто-то. Гэррети оглянулся. Это был Баркович. Он засунул свою шляпу в задний карман, и свисая оттуда, она громко хлопала на ветру.
— А я, черт возьми, откуда знаю?
— Ты ж тут живешь, разве нет?
— Примерно 17 миль, — ответил ему МакФриз. — А теперь иди, лилипут, поиграйся с бумажками.
Баркович состроил оскорбленную мину и удалился.
— Да он просто всеобщий любимец, — сказал Гэррети.
— Не дай ему задеть тебя за живое, — ответил МакФриз. — Сосредоточься на том, чтобы пройти больше, чем он.