— Предупреждение! Предупреждение 100-му! 100-й, это ваше третье предупреждение!
Зак оглянулся, в глазах его застыло ошеломленное, непонимающее выражение. Его правая штанина была покрыта запекшейся кровью. И вдруг он бросился бежать. Он петлял между Идущими, похожий на внезапно прорвавшегося сквозь свалку игроков рэгбиста с мячом. Но с лица его не сходило все то же ошеломленное выражение.
Вездеход набрал скорость. Зак услышал его приближение и побежал быстрее. Он бежал странно — хромая и подволакивая ногу; рана на колене снова раскрылась, и когда Зак вырвался наконец вперед, обогнав основную группу, Гэррети заметил как капельки свежей крови разлетаются от его колена во все стороны. Зак взбежал на вершину очередного подъема, и его силуэт, застывший на какое-то мгновение в полушаге, ярко отпечатался на фоне красного неба: неожиданно черная фигура, похожая на бегущее пугало. Потом он скрылся, и вездеход последовал за ним. Двое пустолицых солдат, загодя спрыгнувших с платформы, пошли рядом с основной группой.
Никто ничего не говорил. Все прислушивались. Очень долго ничего не было слышно. Невероятно долго. Только какая-то птица подала голос, да пара ранних майских сверчков, да еще где-то позади прогудел самолет.
Потом раздался короткий хлопок, пауза, еще один.
— Контрольный, — сказал кто-то больным голосом.
Поднявшись на вершину холма, они увидели вездеход, стоящий на обочине примерно в полумиле от них. Из сдвоенной выхлопной трубы поднимался голубоватый дымок. И никаких признаков Зака. Вообще никаких.
— Где Мейджор? — закричал кто-то голосом, грозящим вот-вот сорваться в панику. Голос принадлежал парню с маленькой круглой головой по имени Гриббл, номер 48. — Я хочу видеть Мейджора, мать вашу! Где он?
Солдаты, шедшие по краю обочины, не ответили. Никто не ответил.
— Он что, еще одну речь произносит? — бушевал Гриббл. — Этим он занят? Ну так вот, он — убийца! Именно так, убийца! Я… я скажу ему! Думаете, не смогу? Я скажу ему это в лицо! Скажу ему прямо в лицо!
Взволновавшись, он сильно сбросил скорость, почти остановился, и впервые солдаты им заинтересовались.
— Предупреждение! Предупреждение 48-му!
Гриббл нерешительно замер, а затем его ноги начали идти. Он смотрел на них так, словно они предали его. Вскоре группа нагнала ожидающий их вездеход, и тот снова пополз рядом.
Примерно в 4:45 Гэррети поужинал — тюбик с паштетом из мяса тунца, несколько крекеров с сыром и много воды. После этого ему пришлось заставить себя остановиться. Флягу можно получить когда угодно, но новых концентратов не будет до завтрашнего утра… а ему может захочется ночью перекусить. Черт, да ему может понадобится ночью перекусить.
— Может речь и идет о жизни и смерти, — сказал Бейкер, — но на аппетит это уж точно никак не влияет.
— Не могу себе позволить, — ответил Гэррети. — Мне как-то не улыбается свалиться в обморок в два часа ночи.
А вот это уже действительно неприятная мысль. Ты может и не узнаешь ничего. Ничего не почувствуешь. Просто очнешься в вечности.
— Заставляет задуматься, да? — мягко сказал Бейкер.
Гэррети посмотрел на него. В свете угасающего дня лицо Бейкера было нежным, молодым, прекрасным.
— Да… Я тут чертову уйму мыслей передумал.
— Например?
— Например, он, — сказал Гэррети и дернул головой в сторону Стеббинса, который все так же шел в одиночестве, с той же скоростью, что и в самом начале. Его брюки уже почти высохли. Лицо едва можно было разглядеть. Он все еще нес в руках оставшуюся половину бутерброда.
— А что с ним?
— Мне интересно, почему он здесь оказался, почему он ничего не говорит? И еще — выживет он или умрет.
— Гэррети, мы все умрем.
— Надеюсь не сегодня, — сказал Гэррети. Он постарался сказать это бодрым голосом, но его вдруг пронзила боль. Неясно было, заметил это Бейкер или нет. Почки Гэррети напомнили о себе. Он развернулся спиной вперед и расстегнул ширинку.
— А что ты думаешь о Награде? — спросил Бейкер.
— Не вижу смысла о ней думать, — сказал Гэррети и пустил струю. Закончив, он застегнул ширинку и развернулся лицом вперед, ужасно довольный тем, что ему удалось провернуть всю операцию, не получив предупреждения.
— А я думаю, — мечтательно сказал Бейкер. — Не столько о самой Награде, сколько о деньгах. Обо всех этих деньгах.
— Удобнее верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому войти в Царство Божие, — сказал Гэррети. Он смотрел на свои ноги, единственную вещь, которая не давала ему прямо сейчас проверить, существует ли на самом деле пресловутое Царство.