— К девяти, мастер, скоро народ хлынет — праздники ведь начинаются. — ведьмак заразил зевотой корчмара, что у того аж хрустнула челюсть.
— Бесов Хорсов день. — недовольно буркнул Морро.
— Помет заячий вам на язык, мастер, со всем уважением, не богохульствуйте. — Зачертыхался Добед.
— Бес с тобой, богомол. — ведьмак встал из-за стойки и накинул меч на плечо. — Увидимся.
Многие в городе знали ведьмака — защитника спокойного сна горожан, каждый знал командора — великого убийцу эльфского мясника Малиндайна. За долгую декаду Морро снискал большую славу и заработал авторитет у местных жителей, но были и те у кого он засел, как кость поперек горла, и таких было немало. Ведьмак шагал по нагревающимся улочкам с видом собственника, редкие прохожие расступались при встрече с ним, освобождая дорогу. Большим плюсом жизни в «Голове» была ее близость к особняку наместника, но спустя первые четыре прожитых года жизни в таверне Морро понял, что это было также ее немалым минусом. За неполных двадцать минут он добрался до владений Олофа Рудаса, на огороженной территории помимо самого особняка находилась школа для детей знати, Хорсов круг — молитвенный алтарь, Зал советов — место, где богачи Весвальда делали вид будто стараются улучшить жизнь бедняков. Тройка размашистых кленов скрывали подворье в тени, отдельные лучи солнца пробивались сквозь листву, играя светом в воздухе и на земле.
— Дедушка Морро! — радостно запищала девчушка выходящая с группой детей из главных дверей. Девочка, чуть старше десяти лет, размахивая ручками неслась через двор, Морро сделал два быстрых скачка к ней навстречу, ловко поймал девчонку и поднял к себе.
— Сколько раз тебе повторять чтобы не называла меня дедушкой, соплячка? — Грозно спросил ведьмак, щуря звериные глаза.
— А сколько раз вам повторять, дедушка, что я уже не соплячка? — гордо подбоченилась девчонка, одетая в белое платьице в зеленый горошек.
Ведьмак громко клацнул зубами прям перед спесивым личиком и девочка звонко расхохоталась. Морро высоко поднял ее над головой и мягко поставил на землю.
— Дедушка Морро, а что значит «ублюдок»? — посерьезнев спросил ребенок.
— Это ты где такое услыхала, соплячка? — озадаченно спросил ведьмак присаживаясь перед малышкой.
— Арт вчера меня так назвал и прогнал из комнаты. — с обидой в голосе ответила девочка.
— Не бери в голову, соплячка, твой безмозглый братец не со зла, а лучше спроси об этом сегодня вечером за ужином своего отца. — Морро щелкнул голубоглазую малявку по веснушчатому носу и улыбнулся, девчушка снова повеселела и улыбнулась в ответ.
— Мерсула! — закричала воспитательница, — Пойдем скорее на занятия, не отвлекай мастера Морро.
— Бегу, тетушка! — завопила в ответ Мерсула. — До свидания, дедушка! Я еще жду, когда вы возьмете меня на охоту.
— Беги, соплячка. Как только — так сразу.
Девочка обняла на прощание ведьмака и также дурашливо побежала обратно к заждавшейся воспитательнице. Мерсула еще раз обернулась помахать Морро и чуть не врезалась в быстро идущего дворецкого. Мужчина неуклюже увернулся от бегущего ребенка и подошел к ведьмаку:
— Наместника вас ожидает, командор.
Плотные темно-зеленые шторы были распахнуты, комнату наполнял свет утреннего солнца. Наместник Рудас пил ароматный сбор трав и стоял у раскрытого окна четвертого этажа, его тень зловеще растянулась почти на весь пол.
— Наместник. — сказал входящий ведьмак.
Наместник обернулся:
— Командор. Порадуете?
— Сомневаюсь, — Морро выдохнул, — Мой возница убит и еще с утра мне сообщили о пропаже группы охотников.
Наместник уселся за стол и отставил чашку.
— На убитом кучере было послание, — ведьмак достал из кармана запачканный кровью лист и протянул наместнику.
Рудас пристально вгляделся в бумагу, поднял глаза на своего командора:
— Почерк, как у послания о работорговцах.
— Мне тоже так показалось. — подтвердил Морро.
— Есть мысли на этот счет? Как погиб несчастный?
— Я встречался с моими информаторами – узнавал про рынок, вышел из корчмы и обнаружил заколотого Ярина. — ведьмак подошел к раскрытому окну и взглянул на красивую панораму белокаменного Весвальда.
— Я задал два вопроса. — поторопил задумавшегося Морро Рудас.
— Да, наместник. Малиндайн был последним из тех, кто называл меня «медведем».
Олаф Рудас побледнел и откинулся на спинку стула:
— Но ты же прикончил этого поганого разбойника.
— Трупа мы так и не нашли.
— Я сам видел, как он брызгая кровью рухнул в бурные воды Манита!
— Но трупа мы не видели. — настаивал на своем ведьмак.
— Я не верю, что эта остроухая погань смогла выжить с таким ранением в добавок упав с тридцати метров, не верю! — наместник будто бы убеждал сам себя.
— Вы спросили мои мысли — я поделился. — сказал недовольный Морро. — Да, возможно, рано делать такой вывод, но лучше сразу размышлять о худшем.
Четыре года войны с Малиндайном сильно помотали нервы наместнику, в какой-то момент Князь начал было думать, что Рудас сам не в состоянии справиться с эльфской проблемой и из столицы поползли слухи о возможном поиске нового правителя для здешних земель.
— А что с рынком работорговцев, что тебе сказали твои шпионы?
— Ничего серьезного, но дали наводку на того, кто может что-нибудь знать. — соврал ведьмак.
Наместник прогнал от себя мысли о Малиндайне, взял чашку и отхлебнул травяной напиток:
— Работайте, командор. Ваша теория о эльфском лже-князе меня сильно беспокоит, если это окажется правдой — буковый лес снова небезопасен.
— Еще настораживает пропажа охотников, я уже приказал усилить патрули на южном тракте. — Вставил ведьмак.
Наместник уставился на Морро будто не понимая, что сказал ведьмак, его лицо вновь изменилось и он разразился:
— Поиметый эльф! Не уж то он и правда вылез из могилы снова мне жизнь травить! Да чтоб я сам здох, но лишь бы его черви жрали! — наместник ударил кулаком по столу и часть бумаг разлетелась в стороны. — Командор, не смею тебя больше задерживать! Иди и найди доказательства того, что за всем этим не стоит сукин сын Малиндайн Локли’ен.
Морро молча вышел из покоев, радуясь, что аудиенция закончилась так быстро, наконец, настало время заняться своими проблемами.
Первым делом нужно было по возможности достать недостающую сумму денег, но это было не главным. Чертов аукцион мог с лихвой покрыть идиотские траты, по типу покупки «Мутного глаза», да, Морро был не бедным человеком, но в последние месяцы он знатно проигрался во все, во что только можно проиграть. Вообще, он редко бывал в плюсе по настоящему, но при большом количестве легких денег в мошне, начинаешь задумываться о их нехватке только когда тебе понадобится действительно внушительная сумма монет. В сундуке должны лежать две тысячи серебра, но это всего половина от того, что они должны Подкове. Конечно, можно попробовать закрыть часть долга, дождаться реализации товара и погасить с процентом остатки, но оставаться без денег ведьмаку не хотелось. Рассчитывать, на то, что Драцек, Фарин и Драаль на троих принесут больше тысячи, Морро тоже не мог, поэтому надеяться оставалось только на себя самого. Люди, располагающие подобными средствами, брезгали общением с ведьмаком. Приближенных военных офицеров раздражало звание командора, присвоенное ведьмаку после завершения Лесных войн, многие и в страже не разделяли радости ходить в подчинении у мутантского любимчика наместника. Излишняя лояльность правителя во многом облегчала жизнь Морро, но недовольство и затаившаяся обида элит в последнее время перестали быть скрытыми. Сперва, ведьмака перестали звать на регулярные приемы в различных знатных домах, после, закрыли вход в охотничий клуб и клуб виноделов, сославшись на простолюдинское происхождение Морро. Пакости да и только, иначе это ведьмак не мог назвать, и пакости эти его совершенно не задевали и не заботили, ведь власть не измеряется в количестве приглашений на званые вечера — эти глупые выставки тщеславия. Вы обладаете властью, если другие думают, что вы обладаете властью, и даже отлучив ведьмака от высшего общества, придворные были уверены, что Морро на деле серый кардинал Весвальда. Злые языки даже распустили слухи, мол придворный ведьмак очаровал наместника Рудаса и сам под-шумок правит провинцией, наместник жестоко наказывал распространителей клеветы, но толки уже успели пойти в народ. Морро брел вниз по тенистой улочке погруженный в свои раздумья, город полностью проснулся и его отдельные жители уже начали отмечать начало праздничных дней.