— Стены куплены еще при старом председателе. Зачем он их покупал — нам неизвестно и непонятно. Фактически эти стены, да еще не в нашем селе, Одинковскому сельпо совершенно не нужны. Однако вышестоящие районные организации жмут на нас, чтобы мы построили из них жилой дом. Даже деньги ассигновали. Ну, а мы, сельпо, в этом совершенно не заинтересованы.
Какие же это районные организации жмут насчет жилого дома? Мне почему-то вспомнились слова председателя райисполкома: «Дом на балансе, и разговор окончен». И для кого, собственно, будут строить этот дом, если он не нужен сельпо? Очевидно, какие-то охотники до чужого добра нашлись: ведь поселок Карла Маркса — одно из лучших в Днепропетровске дачных мест.
Самые высокие судебные инстанции введены в заблуждение теми, кто сфабриковал дело Литвиненко. Вот один из примеров. В определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР по протесту Генерального прокурора Союза ССР сказано:
«При разрешении настоящего дела не может быть не учтено и то обстоятельство, что принадлежавший ответчику разрушенный дом был продан шесть лет назад, новым собственником восстановлен и обратное у него изъятие этого дома, как у добросовестного приобретателя, было бы вообще незаконным».
Но Верховный суд обманут! Дом никем не восстановлен! Как его сожгли фашисты, так он и стоит сегодня! Я сфотографировал эти обгоревшие стены. Нет у них «добросовестного приобретателя», а есть выброшенный на улицу законный владелец.
Восемь долгих лет тянется дело Литвиненко. Где только оно не побывало! Сколько человеческой энергии, сколько драгоценного времени на него истрачено! Сколько физических и душевных сил ушло у стариков Литвиненко на защиту своего бесспорного права!
Как много горя могут причинить недобросовестные люди, сколько зла могут совершить преступники только потому, что существуют еще люди с холодными глазами, с пустыми и черствыми сердцами.
У этой статьи, помещенной в «Литературной газете», было и продолжение: все решения, вплоть до решения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР были отменены и старикам Литвиненко возвращен их дом.
Мне хочется рассказать об истории еще одной статьи.
Тупая и жестокая жизнь старой русской деревни родила чудовищный обычай поругания девушки — ворота ее дома вымазывались дегтем.
Ничто не могло быть страшнее этого позора: несчастная становилась мишенью грязных насмешек и диких издевательств.
Казалось само собой разумеющимся, что вместе с самой старой деревней давно умерли и забыты законы ее звериной морали. Но воинствующее мещанство не желает умирать. Даже когда, казалось бы, нет больше для него питательной среды, микроб мещанства дает вдруг неожиданную вспышку инфекции в самом неожиданном месте.
Недавно мне довелось быть в У. На центральной улице города — улице Гончарова — висит застекленная витрина. Над нею надпись: «Бокс — Боевое окно комсомольской сатиры».
В тот день я увидел перед «Боксом» толпу, которая, не помещаясь на тротуаре, вылилась на мостовую. Раздавались непристойные выкрики хулиганов и гогот — нечто среднее между жеребячьим ржанием и воплями Тарзана. Пробиться к витрине было почти невозможно. Когда мне это наконец удалось, я понял причину неожиданного «успеха» «Бокса».
К фотографии молодой женщины была пририсована карикатурная фигура. Рядом помещен текст:
«Я, такая-то (следовало имя, отчество и фамилия — настоящая и девичья, чтобы задеть всю семью), проживающая там-то (следовало название улицы, номер дома и квартиры), принимаю по расписанию».
Несколько левее редакция поместила на классной доске, между двумя пронзенными стрелой и финкой сердцами, такой текст:
«Расписание любовников
Понедельник
Агафонов — 8-00
Баранов — 8-30
Вертушкин — 9-00».
И так с точностью до получаса на все дни недели.
Сочтя, видимо, что одной прозы недостаточно, редакция воспела свою тему еще и в стихах, все в том же зубодробильном стиле:
Я изменил маршрут и направился в горком комсомола.
— Пропагандой? Пропагандой ведает товарищ Л. — вон она за тем столом.
Мы познакомились с товарищем Л. Да, «Бокс» — область ее компетенции. Она отвечает: