— Эт-та что тут за митинг? А ну, вон отсюда все бабы, как одна…
Старушечка оказалась ближе всех к околоточному.
— Батюшка, отец родной… сыночек тут мой… Витюшка Семенов… отдай ему, батюшка… тут яичек две штучки, да хлебушко…
Околоточный хмуро оттолкнул ее руку.
— Никаких передач. — И, криво усмехнувшись, добавил: — Скоро их всех накормят.
Из проходной вышел офицер и строго сказал околоточному:
— Почему они до сих пор здесь?
И прошел дальше.
Сразу же, по сигналу околоточного, городовые стали оттеснять женщин от ворот фабрики.
На помощь им вышли солдаты и пустили в ход приклады.
— Верка, а Верка, — зашептала Вере на ухо толстая Глаша.
Она только что явилась откуда-то с задворков фабрики и была вся в снегу — видимо, проползала где-то под забором.
— Твой-то, Матвей… — шептала она, — он с самыми опасными…
Вера слушала вся напружинившись, схватив Глашу за руку.
— Кто сказал? Откуда узнала?..
— Не сомневайся. В подвале они их держат. Вон в те окошки, верно, и видать их…
Глаша указала на зарешеченные окна, выходившие верхней полоской на улицу, на тротуар. Вера бросилась туда, перебежала улицу, упала на землю, схватилась за решетку, прильнула к мутному стеклу. Ничего, ровно ничего нельзя было разглядеть за ним. Сильный удар плеткой заставил Веру оторваться от окна. Жандарм продолжал бить ее, пинал ногой.
— Вон пошла, сука! Вон!
Переулок был пуст.
— Идет… — оглянувшись назад, шепнул рабочий, притаившийся у выхода из подъезда. Прямо от двери вниз в подвал вела крутая, темная лестница. Еще двое ожидавших стояли в подъезде не шелохнувшись, вжавшись в стену.
Артур шел по улице без опаски, покручивая трость, посвистывая. Железная рука схватила его, когда он проходил мимо двери, и втащила внутрь. Все трое навалились на него. Артур судорожно вырывался и вдруг освободился, отчаянно крикнул:
— Караул!..
Ничем не ответила пустая улица.
Трое снова навалились. А когда поднялись — Артур уже не шевелился. Один из рабочих толкнул его ногой. Тело Артура полетело вниз, ударяясь о ступеньки лестницы.
К Трехгорке подкатили дрожки. Полицейский пристав, соскочив с них, прошел на фабрику. И почти сразу же после этого со двора отчетливо донеслась команда.
Высокий резкий офицерский голос крикнул:
— Выводи!..
Женщины, оттиснутые от фабрики, сломали строй солдат и всей толпой побежали к воротам. Новая команда заставила их замереть:
— Приготовились!..
Вера рванула крестик, сжав его так, что он врезался в ладонь. Цепочка оборвалась и висела прямо из сжатого кулака. Вера поднесла крестик ко рту, прижалась к нему губами.
— Спаси его, господи…
Во дворе фабрики высокий, рыжеусый офицер стоял рядом с цепью солдат. Их ружья были направлены на группу рабочих, поставленных к кирпичной стене.
Матвей был крайним, рядом с ним стоял тот парнишка, с которым они вместе бежали. Парнишка, дрожа от страха, прижался к Матвею, и Матвей обнял его по-отцовски.
Солдаты смотрели на поставленных к стене людей с ужасом и жалостью. Линия винтовок дрожала.
— Пли! — скомандовал офицер.
Раздался нестройный залп. Все приговоренные продолжали стоять. Рыжеусый злобно повернулся к солдатам:
— Вы что, сволочи, сами под расстрел захотели? Второй взвод, занять места! Приготовились! Пли!..
Падали расстрелянные. Матвей отпустил парнишку, и они упали рядом — один возле другого.
— Палачи! — кричали женщины на улице. — Изверги!..
Рыдали жены, матери, сестры, вздымали в отчаянии руки.
Серое зимнее утро поднялось над Пресней.
Вера шла к полицейскому околотку — туда, говорят, свезли трупы расстрелянных.
У церкви толпились женщины — не всем удалось попасть внутрь. Пение хора смешивалось с рыданиями.
Вера прошла мимо, кажется, и не заметив церкви.
Она подошла к околотку. Поднялась по каменным ступенькам лестницы. Угрюмый полицейский выслушал ее, глядя куда-то в сторону, в окно, на улицу.
— Тела не выдаются. Нет, не выдаются…
Случайно переведя взгляд, он увидел лежащие на столе десять рублей и серебряные серьги.
— Гм…
Взял красненькую, поглядел на свет, сунул в карман. Серьги отодвинул, и Вера забрала их.
— Разрешения на выдачу тел не поступало… — уже не так твердо произнес он, встал и пошел к двери.
Во дворе Вера вслед за полицейским подошла к сараю. Открывая его, полицейский сказал:
— Смотри… если найдешь…