— Никакой, клянусь вам! — воскликнул Кундухов, не опуская глаз под пристальным взглядом начальника области. Ему нечего скрывать и стыдиться, он ведет честную игру. Так, во всяком случае, казалось ему тогда. — Если мне удастся выполнить задуманное, то предотвращу готовящееся восстание. На пользу и чеченцам, и правительству. Чеченцев я спасу от гибели, правительство — от новой войны. И не свершится еще одно кровопролитие.
"Врешь, лиса. Ой, врешь! На твоей совести столько чеченской крови, что не тебе жалеть ее".
— И все-таки, дорогой Муса Алхазович, лично для себя вы ничего не требуете?
— Лично себе — ничего. Если же говорить об интересах дела…
Допустим, я сам повезу в Турцию людей, недовольных нашими порядками, и тем самым окажу немалую услугу правительству. Но чтобы увезти их туда, я должен стать во главе переселенцев.
Более того, сам вместе с семьей отправиться в Турцию… Исходя из этого, просил бы правительство разрешить мне переселение и заодно решить вопрос с моим имением…
"Что-то явно задумал этот хитрец. Какая же темная душа. Ну да черт с тобой! Если тебе удастся убрать с моей шеи хотя бы тысячу чеченских семей, а вместе с ними убраться и самому, то ничего страшного не произойдет. Только спасибо скажу и вздохну свободнее".
— Много у вас земли? — спросил Лорис-Меликов, хотя сам был отлично осведомлен об имении Кундухова.
— Две тысячи восемьсот десятин. Дом и постройки каменные.
— Сколько же вы хотели бы получить за свое имение?
— Ну, если оно стоит примерно тысяч сорок пять… А это, как минимум…
"Тоже, нашел дурака. За твое имение в базарный день дадут не более пятнадцати тысяч".
— И еще прошу, ваше превосходительство, разрешить отправиться в Турцию вместе со мной осетинам, тем, кто изъявит желание.
— А много таковых найдется?
— Тысяч пять семейств наберется.
"Поистине, Бог милостив. Если его затея выгорит, моя область очистится от многих отъявленных разбойников!"
— Ну что же, Муса Алхазович, о вашем предложении я напишу наместнику. И приложу свое положительное мнение.
Оба генерала встали и, высказав друг другу самые дружеские чувства, вежливо расстались.
Настроение Михаила Тариэловича было приподнятым.
"Ради такого дня не грех и рюмочку-другую пропустить", — подумал он, направляясь к дому по тенистой аллее.
Спустя десять дней после описанной выше встречи Лорис-Меликов получил телеграмму следующего содержания:
"Телеграфу Владикавказа. Из Поти. Телеграмма № 198. 17 мая 1864 года.
ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ
Владикавказ. Командующему войсками. Великий князь согласен на предложение К. Желаю успеха. Чем дальше, тем лучше.
Карцов.
ГЛАВА III. МИРНАЯ ВЕСНА
Наша цель — свобода, ради нее мы готовы на всё.
Сенека
Весна…
Радуется земля, облачаясь в весенние, яркие наряды, тянется земля, чтобы грудью своей припасть к теплому солнцу, впитать в себя его живительные лучи. Тысячи звонкоголосых ручейков, слившись в мощный хор, без устали поют ей свою здравицу, свой благодарственный гимн. И птицы славят весну. Едва заметное в прозрачной синеве неба, в зеленой дымке распускающихся деревьев, кустов и трав разноголосое пенье их доносится отовсюду.
Весна…
Прислушайся, как гудит земля, как шуршат в ее глубине корни деревьев. Посмотри, как старая яблоня в саду пытается выпрямиться, вдыхая теплый, напоенный весенним ароматом воздух крохотными почками, как несутся с гор потоки бурных рек. В них полнота жизни, размах и удаль после зимнего сна, полудремы.
Но одновременно есть и что-то зловещее, угрожающее и непредсказуемое в их стремительном порыве, в их необузданной ярости, хотя люди, привыкшие ежегодно в эту пору видеть их такими, верят и знают, что, как только растают в горах снега, реки утихнут, утолив талой водой земную жажду. Вот и Аксай пока мчится, вздыбив над собой белопенные крылья, несет в своих мутных водах вывороченные с корнями деревья, ворочает огромные камни и злобно рычит, недовольный тем, что с обеих сторон высокие и крутые берега.
Да, природа разыгралась и одновременно засветилась всеми своими красками. И так происходит весной из века в век, из года в год. Что природе до человека, до его забот, радостей, горестей, бед и несчастий! У природы и у весны, в частности, свои законы, а если люди разучились радоваться их проявлениям, то они сами в том повинны, заслонив их от себя спорами, враждой, пролитой кровью, словно не хватает места под бескрайним небом, под по-матерински ласковыми лучами солнца.