Однако позвольте вас спросить, как мы это сделаем? Нам некуда идти.
— Вам выделили земли, вот и отправляйтесь туда.
— Там земли нет.
— Как так?
— Там одни камни. Я ходил по ним.
— Вы что же, надеялись получить самые лучшие участки?
— Так нам обещали.
— Ничего подобного!
— А как же письма султана?
Эмин-паша уставился на Маккала.
— О каких письмах вы мне постоянно говорите? Это русские распространили подложные письма.
Арзу и Маккал одновременно взглянули на Сайдуллу.
— Клянусь Кораном, я ничего не знал! — растерянно выкрикнул Сайдулла. — Мне передал их Муса. Но откуда он их взял, мне не известно.
— А ваше обязательство? А слово, которое вы дали Кундухову?
— спросил Маккал.
— Обещание свое мы выполнили, — ответил паша. — Мы вас приютили.
Но русские настаивают на том, чтобы вы находились подальше от границы. Это, во-первых. Во-вторых, здесь нет свободных земель.
Маккал вопросительно посмотрел на Арзу.
— Дальше мы не сделаем ни шагу, — решительно отрезал Арзу.
— Это как же понимать? — повернулся к нему Эмин-паша. -
Безрассудное упрямство может вам очень дорого обойтись. Я лично не собираюсь играть с вами в кошки-мышки, как Нусрет-паша. Со мной три тысячи всадников и тысяча добровольцев. Не пожелаете добром, заставим силой! — И, чтобы еще сильнее разжечь ненависть к русским, добавил: — На этом настаивают русские, не мы. В Карее находится русский комиссар.
Уберите, говорит, чеченцев живыми или мертвыми, но как можно дальше от нашей границы.
Арзу был наслышан о жестокости турок: не дай Бог попасть им в руки побежденными.
— В таком случае придется биться до конца. Раз другого выхода нет…
Эмин-паша посмотрел на этого сурового чеченца и не прочитал в его глазах ничего утешительного для себя. Не выдержав тяжелого взгляда Арзу, Эмин-паша отвернулся и вновь стал рассматривать всадников. Суровые у всех лица. Пожалуй, добродушный эфенди прав… Сердца этих людей очерствели. Они доведены до отчаяния. Эмин-паше даже показалось, что руки их вот-вот потянутся к саблям. Конечно, им теперь лучше погибнуть в бою, чем сдохнуть от голода. Да, с ними шутки опасны. Их здесь не менее трех тысяч. Возможно, где-то стоит еще и пехота. Кроме того, говорят, что во время схваток их женщины и дети дерутся наравне с мужчинами…
Эмин-паша зло сощурился и сжал тонкие губы. "Будь у меня здесь еще тысяч десять, я бы показал этому оборванцу, как со мной положено разговаривать. Но, увы, сейчас сила на его стороне.
Чеченским головорезам отступать некуда, и они будут биться до последнего. Это ясно как день".
— Значит, таково ваше последнее слово?
— Да, оно окончательное.
— Пойми, Арзу, — вмешался Сайдулла. — Вновь прольется кровь…
— Не твоя же! — взорвался Арзу. — Слишком уж ты дорожишь своей шкурой, хотя она и ломаного гроша не стоит.
Сайдулла вскипел.
— Ты не забыл, с кем говоришь?
— Клянусь Кораном, не забыл! Разве ты не тот самый Сайдулла, сын Успана из Гехи, который в черный для родины день стал рабом русских? Разве не ты, когда дела твои пошатнулись, продал русских и перебежал к туркам?..
Эмин-паша нахмурился, жестом руки приказывая спорящим замолчать.
— Даю вам ровно неделю. Еще раз посоветуйтесь меж собой и не вынуждайте меня прибегать к крайним мерам.
— Вы уже слышали наш ответ. Другого не будет. Зачем же повторяться?
— Это неразумно.
— Перебраться на плодородную землю мы согласны.
— Такой здесь нет.
— Значит, мы поворачиваем назад.
— Куда?!
— Домой, рейс-эфенди. Домой! Куда же нам еще?
Потерявший терпение Эмин-паша был поражен:
— Домой?.. Но обратной дороги для вас больше нет. Русские закрыли границу. И мы не можем позволить вам вернуться.
— Да возвысит Аллах того, кто поможет заблудшим и укажет им путь к спасению, — протяжно пропел Маккал, закатив глаза, словно читая молитву.
— Но вам и еще один путь указан, — тихо и задумчиво сказал Эмин-паша. — Путь не такой уж и сложный… Идите под знамена султана. Ваши воины нам нужны…