— Ваше Императорское Высочество, какое распоряжение прикажете дать генералу Кундухову?
— Разрешите ему начать дело. Но мы добьемся переселения чеченцев в те места, которые предопределили мы. Не позже декабря я получу ответ от графа Игнатьева. Я почти уверен в том, что все получится по-нашему.
— А что ответить генералу Кундухову по поводу приобретения правительством его земель, дома и построек? И если мы приобретем их, то разрешим ли ему уехать в Турцию?
Михаил Николаевич ответил не сразу. Он вновь несколько раз молча прошелся по кабинету, задержался на миг у массивного стола и, бросив быстрый взгляд на Лорис-Меликова, отошел к окну.
— Дело сложное. Увольнение генерал-майора Кундухова и окончательное поселение его в Турции при его способностях при знании края, связях и той популярности, которой он пользуется у туземного населения, в случае войны сможет существенно вредить нашим интересам, во всяком случае, сможет дать повод к серьезным опасениям за сохранение внутреннего спокойствия Терской области. При предстоящем разрешении вопроса о переселении чеченцев в Турцию желательно было бы избежать возможностей серьезных затруднений на будущее, сопряженных с уходом генерал-майора Кундухова в Турцию.
— Я пытался отговорить генерала Кундухова от ухода в Турцию, — торопливо заговорил Лорис-Меликов. — Но советы и увещевания мои были безуспешны. Не могу не признать, что доводы, приводимые генералом Кундуховым в защиту необходимости его личного ухода, имеют под собой основания. Он убежден, и весьма справедливо, что недоверчивые чеченцы и лица, во главе их стоящие, даже несмотря на свое теперешнее желание скорейшего ухода в Турцию не двинутся с места, пока Кундухов не отправит во главе переселенцев свое собственное семейство. Кроме того, наиб Сайдулла и главный карабулакский старшина Алихан Цугов присягнули на Коране, что уйдут в Турцию тоже, если только Кундухов покажет пример. К сожалению, Алихан Цугов несколько дней назад умер. Но дело продолжает его племянник Шамхалбек Цугов.
— Хорошо, Михаил Тариэлович, коли так, отпустим его. Но в том случае, ежели вместе с его семьей поднимутся еще пять или шесть тысяч чеченских семейств. Теперь насчет денег. Мне помнится, я разрешил вам израсходовать десять тысяч рублей для негласного вознаграждения тех, кто будет содействовать успеху переселения чеченцев в Турцию?
— Да, Ваше Высочество, такое разрешение я получил и уже распорядился выдать генерал-майору Кундухову означенную сумму.
— Однако за свой дом и земли деньги он должен будет получить в следующем порядке: когда его семья выедет из Владикавказа в Турцию, ему выплатят пять тысяч рублей, а остальные сорок тысяч — когда вместе с семьей Сайдуллы оставят Чечню и выступят в путь еще не менее полутора тысяч чеченских семейств.
— Но генерал Кундухов просил меня войти в ходатайство к Вашему Императорскому Высочеству, чтобы сорок две тысячи рублей из означенной суммы ему выдали золотом.
— Хорошо, разрешаю, — сказал Михаил Николаевич.
Уловив чуть заметное раздражение в голосе главнокомандующего, Лорис-Меликов счел за лучшее откланяться, хотя было еще множество вопросов, требовавших своего решения.
— Уверен, Михаил Тариэлович, что дело переселения чеченцев в Турцию, организованное тремя такими выдающимися умами — вашим, Александра Петровича и Кундухова, завершится успешно, без ущерба для нашего правительства. Обещаю вам по завершении дела сказать о вас моему царственному брату похвальное слово.
Лично вас, Александр Петрович, попрошу дать Михаилу Тариэловичу официальное письменное распоряжение по тем вопросам, которые мы сейчас решили. Думаю, что до нашего отъезда, Михаил Тариэлович, мы еще увидимся.
— С Божьей помощью, Ваше Императорское Высочество! Прошу передать мой нижайший поклон глубокочтимой Ольге Федоровне.
Желаю Вашему Императорскому Высочеству и драгоценной Ольге Федоровне отличного отдыха в Каджаре!
— До свидания, Михаил Тариэлович!
ГЛАВА II. В СТАМБУЛЕ И ЛОНДОНЕ
Народы покупались и продавались, разделялись и соединялись, исходя только из того, что больше отвечало интересам и намерениям их правителей.
Ф. Энгельс
Министр иностранных дел Оттоманской империи Али-паша беспокойно ходил по кабинету. Кальян, который он час назад приказал принести, стоял нетронутым. Али-паша вот-вот должен был неофициально принять Чрезвычайного и Полномочного Посла России графа Игнатьева. Но для того чтобы говорить с хитроумным графом, требовались чистая голова и ясное сознание.