Если надежда потеряна, то надо постараться хотя бы принести пользу другим. Он не сумел сделать счастливой любимую женщину, но сможет подарить облегчение сотням других. Конечно, в большую больницу его сейчас не возьмут, но можно заняться восстановлением подзабытых знаний, ассистируя на операциях в какой-нибудь небольшой клинике. Постепенно он снова войдет в форму и сможет найти нормальную работу в Лондоне.
И когда-нибудь, возможно, снова увидит Элис… Мэтью так задумался, что совершенно перестал обращать внимание на окружающих. Очнулся он от пронзительного гудка и едва успел отскочить в сторону: оказывается, он вышел на проезжую часть и едва не угодил под мчащуюся машину. Нет, так дальше нельзя, надо взять себя в руки.
Как бы печально ни складывались обстоятельства, жизнь продолжается. И как знать, может быть, Элис со временем переменит к нему свое отношение. Ведь она же говорила о любви, она стонала от наслаждения в его объятиях, она растворялась в нем вся, без остатка. И она носит в себе его ребенка, продолжение Мэтью Дэймона. Хотя бы ради этого стоит постараться и вернуть себе прежнюю уверенность и уважение людей.
Мэтью зашел в небольшой бар: это решение достойно того, чтобы его отпраздновать, пусть даже и в одиночестве.
— Виски с содовой.
Бармен молча смешал коктейль и поставил на стойку.
— У вас есть дети? — неожиданно для себя спросил Мэтью, отпив глоток.
— Да, синьор, трое. — Бармен улыбнулся и достал из бумажника глянцевую фотографию. — Вот, два сына и дочь, красавцы, все в меня.
— И вы счастливы?
Бармен пожал плечами.
— Мне некогда об этом думать, я работаю, синьор. Мне ведь надо растить детей.
— Да, конечно.
Мэтью допил виски и расплатился. Выйдя на улицу, он огляделся по сторонам: люди куда-то торопились, о чем-то спорили, ссорились или целовались, кто-то хмурился, кто-то смеялся. А он чувствовал себя среди них чужим и лишним, и даже почти ощутил собственную бесплотность.
Что он сделал за тридцать пять лет? Причинил множеству ни в чем не повинных людей страдания: когда уводил у приятелей подруг, а через несколько ночей бросал их, получив свою долю удовольствия. Правда, он и спасал жизни, когда склонялся над беспомощным телом больного и смерть, уже готовившаяся забрать душу, отступала.
Не смог удержать самую дорогую на свете женщину, не смог побороть зло, оказался бессильным перед выплеснувшейся на них ненавистью. Но все-таки любил… Любит.
Мэтью остановился перед празднично украшенной витриной и всмотрелся в свое отражение. Усталость оставила на лице следы, и седых волос стало больше. Но он все тот же Мэтью Дэймон, и он не сложит оружия.
— Все кончено, — прошептал он сам себе. — Все только начинается.
11
Элис сидела, обхватив колени, у камина и смотрела на алые языки пламени. С момента ее возвращения в Рэдсток прошло три месяца, холодную зиму сменила весна, солнце все чаще заглядывало в окна дома, теплый ветерок перебирал ветви деревьев, словно будил их от долгого сна.
За это время многое произошло: Элизабет выписали из больницы, свадьба Кэтрин и Саймона так и не состоялась. Ветреный художник неожиданно осознал, что красота супруги — не гарантия счастливого брака. Он исчез как-то незаметно, и Кэтрин в ярости разорвала все его письма, а сама уехала обратно в Лондон.
Ни Джоан, ни Питер не узнали, из-за чего Элис убежала в Рим и куда пропал ее жених, мистер Дэймон. Сначала они задавали вопросы, но Элизабет быстро пресекла эти попытки. Еще в декабре она обо всем поговорила с внучкой и нашла для утешения самые нежные слова. Она же объявила за праздничным обедом, что скоро в семье Пристли одним человеком станет больше.
Родители Элис сначала были немного расстроены тем, что их старшая дочь родит ребенка вне брака, но постепенно свыклись с этой мыслью. И теперь окружали Элис заботой и лаской. Общее внимание помогло ей справиться с депрессией, она совсем успокоилась и старалась забыть прошлое.
Но Мэтью приходил к ней по ночам, пробирался в сны. Его образ преследовал неотступно. И Элис смирилась: она поняла, что никогда не разлюбит этого человека, что они связаны навечно, и нет на свете такой силы, которая могла бы разорвать эту связь.
Элизабет, видя терзания внучки, не раз спрашивала, почему та поступила так странно в Риме, когда решила поставить точку в отношениях, которые еще можно было восстановить. Ведь Мэтью любит ее. И Элис не знала, что ответить. В том состоянии ей не хотелось ничего. А сейчас уже было слишком поздно. Она даже не представляла, где сейчас находится отец ее ребенка.