— Если вы уверены в успехе, то кто же возьмется за организацию сего дела? Ведь здесь нужен будет такой человек, который был бы верен правительству, с одной стороны, но которому и доверяли бы чеченцы — с другой.
— Такой человек сидит перед вами. Я генерал русской армии и присягал на верность царю, но чеченцы, тем не менее, верят мне.
— Да, знаю. У чеченцев вы пользуетесь большим авторитетом…
Так что же вам потребуется?
— В первую очередь, тысяч десять рублей для начала переговоров с влиятельными лицами. Затем письма, в которых султан приглашал бы чеченцев в свою страну, и тексты ряда других его обещаний; поручительство нашего правительства по оказанию помощи желающим переселиться. И, наконец, полное сохранение в глубокой тайне участия в разработке и организации этого предприятия как самого правительства, так и меня лично, в первую очередь.
Командующий задумчиво разглаживал усы.
— А примет ли чеченцев турецкое правительство? Ведь наши закубанские горцы уже буквально наводнили Турцию. Турки и по сей день никак не могут разобраться с ними, устроить их жизнь и быт. Борясь за выживание, горцы гибнут, занимаются грабежами, вступают в стычки с местным населением. Чеченцы не могут не знать об этом и не опасаться аналогичной собственной участи.
— Я лично поеду в Константинополь и улажу все эти дела. При дворе султана у меня хорошие связи. Надеюсь, что разрешу все вопросы.
"Уж что-то больно подозрительна забота о чеченцах, которую он проявляет, — мелькнула мысль. — Интересно, какие же личные цели он преследует?"
— Скажите, вам-то, собственно, какая от всего этого польза?
— не выдержал в конце концов Лорис-Меликов.
— Никакой, клянусь вам! — воскликнул Кундухов, не опуская глаз под пристальным взглядом начальника области. Ему нечего скрывать и стыдиться, он ведет честную игру. Так, во всяком случае, казалось ему тогда. — Если мне удастся выполнить задуманное, то предотвращу готовящееся восстание. На пользу и чеченцам, и правительству. Чеченцев я спасу от гибели, правительство — от новой войны. И не свершится еще одно кровопролитие.
"Врешь, лиса. Ой, врешь! На твоей совести столько чеченской крови, что не тебе жалеть ее".
— И все-таки, дорогой Муса Алхазович, лично для себя вы ничего не требуете?
— Лично себе — ничего. Если же говорить об интересах дела…
Допустим, я сам повезу в Турцию людей, недовольных нашими порядками, и тем самым окажу немалую услугу правительству. Но чтобы увезти их туда, я должен стать во главе переселенцев.
Более того, сам вместе с семьей отправиться в Турцию… Исходя из этого, просил бы правительство разрешить мне переселение и заодно решить вопрос с моим имением…
"Что-то явно задумал этот хитрец. Какая же темная душа. Ну да черт с тобой! Если тебе удастся убрать с моей шеи хотя бы тысячу чеченских семей, а вместе с ними убраться и самому, то ничего страшного не произойдет. Только спасибо скажу и вздохну свободнее".
— Много у вас земли? — спросил Лорис-Меликов, хотя сам был отлично осведомлен об имении Кундухова.
— Две тысячи восемьсот десятин. Дом и постройки каменные.
— Сколько же вы хотели бы получить за свое имение?
— Ну, если оно стоит примерно тысяч сорок пять… А это, как минимум…
"Тоже, нашел дурака. За твое имение в базарный день дадут не более пятнадцати тысяч".
— И еще прошу, ваше превосходительство, разрешить отправиться в Турцию вместе со мной осетинам, тем, кто изъявит желание.
— А много таковых найдется?
— Тысяч пять семейств наберется.
"Поистине, Бог милостив. Если его затея выгорит, моя область очистится от многих отъявленных разбойников!"
— Ну что же, Муса Алхазович, о вашем предложении я напишу наместнику. И приложу свое положительное мнение.
Оба генерала встали и, высказав друг другу самые дружеские чувства, вежливо расстались.
Настроение Михаила Тариэловича было приподнятым.
"Ради такого дня не грех и рюмочку-другую пропустить", — подумал он, направляясь к дому по тенистой аллее.
Спустя десять дней после описанной выше встречи Лорис-Меликов получил телеграмму следующего содержания: