Преследуя собственные цели и осуществляя свои планы по устройству чеченцев, турецкие власти вначале всячески препятствовали их отправке на запад. Но потом, убедившись, что поселить их в приграничных районах не удастся, попытались взяться за дело как положено. Но было уже поздно. Получив от великого визиря султана категорический приказ о немедленной отправке чеченцев в Диарбекирский виллает, комиссар по устройству чеченских переселенцев генерал Нусрет-паша, в свою очередь, настоятельно потребовал от Эрзерумского вали Исмаил-паши отчета о движении партий из Эрзерума в Карпут.
Исмаил-паша взялся за дело с исключительным равнодушием и тем самым совершенно парализовал действия Нусрет-паши. За провал дела Исмаил-пашу отстранили от должности, а вскоре та же участь постигла и Нусрет-пашу.
Устройство чеченцев возложили на нового Эрзерумского вали Мухлис Эмин-пашу. Новый комиссар уверенно и весьма ретиво взялся за исполнение своих обязанностей. Две недели назад, имея три тысячи всадников, он отправился в Ванский пашалык, чтобы прогнать чеченских переселенцев, остановившихся у Муша, дальше на запад, но здесь-то и столкнулся с непредвиденным.
В тот же день он телеграфировал в Стамбул, что чеченцы добровольно эти места не оставят, что ему требуется разрешение на применение оружия против них и что он нуждается в подкреплении. Разрешение на применение оружия ему было дано.
"Хорошо, если все дело окончится так, как мы договорились, — думал Александр Семенович. — Кто знает, может, они под видом больных и истощенных оставят там до весны слишком много переселенцев. Весной же заявят, что чеченцы не хотят уходить из этих мест. От турок всего можно ожидать…"
Зеленый отправил в Тифлис два рапорта с подробным изложением своих переговоров с Нусрет-пашой и Кундуховым, приложив к ним также письма Нусрет-паши и свой ответ ему.
Александр Семенович слышал, что осторожный Карцов, ничего не решая и не предпринимая лично, переправил их во Владикавказ генерал-лейтенанту Лорис-Меликову.
Конечно, стремление русского правительства любой ценой, любыми средствами переправить горцев в Диарбекирский виллает было вопиющей, бесчеловечной жестокостью. В каждом письме в Тифлис Александр Семенович выражал свое мнение и личное недовольство по этому поводу, хотя прекрасно понимал, что все его добрые намерения, все доводы — глас вопиющего в пустыне.
Появление помощника, щеголеватого поручика Шелковникова, вывело его из задумчивости.
— Почта из Тифлиса, Александр Семенович, — сказал он своим медовым голосом. — Пакет из Главного штаба.
Зеленый бросил взгляд на казенный конверт с пятью сургучными печатями — четыре по углам и одна в середине.
— А нам нет писем? — спросил он.
— Забыли нас, Александр Семенович, забыли. Ведь взбрело же кому-то в голову заслать меня сюда. Жил я среди тифлисских барышень, словно птичка в райском саду. Хочешь нашу, русскую, люби, хочешь — грузиночку или армяночку. Цветочки! Я как пчела перелетал с цветка на цветок и собирал с них нектар.
Теперь это кажется сказочным сном…
— Ну, это вы зря, господин поручик! — засмеялся Зеленый. — Ты, кажется, и здесь не теряешь времени даром? Порхаешь вокруг консульской дочки, как мотылек вокруг горящей свечи. Будь осторожен, крылья обожжешь! Поберегись!
— Это как посмотреть. Порой это я чувствую себя лампой, вокруг которой вьются мотыльки… Знаете, Александр Семенович, вчера я имел счастье познакомиться с одной турчанкой. С дочерью паши. Если бы вы видели ее глаза! Агат. А брови? Нет, словами не передать. При случае я покажу ее вам.
— Позвольте, позвольте, господин поручик, а что же будет с мадемуазель Жабо?
— О, это уже прошлое! — махнул рукой поручик. — Будут ли срочные поручения на сегодня?
— Нет. А что?
— У меня тут… свиданьице с одной…
— В таком случае не смею задерживать…
Поручик выскользнул за дверь, оставив в комнате легкий аромат дорогих духов. "Странный человек. Любит прихвастнуть. Но офицер неплохой! Интересно, что там пишет Тифлис?"
Зеленый ножницами вскрыл пакет.
"Эрзерум. В русское консульство.
Капитану Генерального штаба А. С. Зеленому.
Господин капитан!
Копия вашего письма Нусрет-паше, его ответ вам от 25 июня, а также копия ваших рапортов Главному штабу за № 8 и 10 от 25