— Вам нечего держать меня, — спокойно и насмешливо проговорил вдруг Ловда. — Мой отец ударит меня, не чужой!
Его отпустили, и он снова подошел к Исе.
— Прошу тебя, уезжай. Ты уже и так опозорил всех нас. Из-за тебя мы теперь не можем смотреть людям в глаза. Из-за тебя вся наша семья преждевременно состарилась. Оставь нас в покое. От себя нас ты давно отлучил, сделал чужими, не отлучай же нас от людей. По твоей вине погиб Дакаш. Самби ты отправил в Сибирь. Думаешь, мы, три оставшихся брата, все забыли? Нет, не забыли! И не простили! Но тебе и этого мало, и теперь ты толкаешь нас на преступление. Хватит! До сегодняшнего дня мы просто молчали, сносили твои выходки. А теперь я требую, чтобы ты ушел отсюда. Васал — наш побратим, не забывай!
Иса уже не владел собой. Слова сына привели его в бешенство.
Он выхватил пистолет, проверил кремень и порох, грозно глянул на сына и на Али.
— Прочь от плуга! Кто остановит его, того уложу на месте!
Стоявшие вокруг аульчане оцепенели. Грозный и решительный вид Исы на какое-то время словно парализовал их волю. Никто не ожидал, что дело примет такой оборот, хотя и знали, что Иса не из тех, кто легко откажется от задуманного.
Али посмотрел на дорогу, ведущую в аул, в надежде, не помнятся ли на ней двое других сыновей Исы. Но вместо них увидел Васала, бежавшего через поле с топором в руке. Сейчас появление его здесь не предвещало ничего доброго. Али бросился ему навстречу.
— Не надо, Васал. Успокойся, не горячись!
Но Васал, по-видимому, и не искал ссоры. Он вытер потное лицо полой черкески, отдышался и только тогда подошел к Исе.
— Подумай, Иса, что же ты хочешь сделать? Ты хочешь шестерых детей лишить куска хлеба. Они же умрут с голоду! О себе и о жене я не говорю.
— Если ты настолько беспомощен, то не спи с женой и не прикасайся к ней. А я не обязан заботиться о твоих поросятах.
После этих слов Васал уже не мог сдержать себя.
— Даже звери не убивают собственных детей! — бросил он в лицо Исе. Намек был достаточно ясен и понят собравшимися.
— Заткни глотку, оборванец! — бешено зарычал Иса. — Или я заткну ее тебе сам!
— Паршивый ты пес! Тварь, без стыда и без совести! Убери немедленно плуг!
Васал выхватил из чьих-то рук кол и бросился к быкам. Пахари разбежались в стороны. Иса рванул коня и вскинул руку над головой Васала. Свистнула тяжелая плеть.
— Остановись, отец! — закричал Ловда. — Остановись, или будет поздно!
Удар пришелся Васалу прямо по лицу и оставил кровавый след.
Люди попытались встать между Исой и Васалом.
Глаза Исы горели безумием. Он поднял коня на дыбы и направил на Васала пистолет. Но прежде чем он успел спустить курок, прогремел выстрел. Иса вдруг откинулся назад, потом медленно стал заваливаться на правый бок и, наконец, упал на растрескавшуюся землю. Пуля пробила голову Исы насквозь.
Конь захрапел и бросился было прочь, но потом медленно подошел к мертвому хозяину.
Ловда отбросил в сторону еще дымившийся пистолет и, даже не глянув на труп отца, медленно и тяжело побрел к лесу…
ГЛАВА VIII. ДРУЗЬЯ
Слава синим горным кручам,
Подо льдами скрытым!
Слава витязям могучим,
Богом не забытым!
Вы боритесь — поборете!
С вами правда, с вами слава
И воля святая.
Т.Г. Шевченко
Теплым весенним днем Арзу и Маккал выехали из Шали. В небе ярко сияло солнце. По обеим сторонам дороги тянулись поля, где шалинцы обрабатывали свои клочки, готовя их к севу. Прозрачный воздух был полон звуков, словно над землей разнеслась ликующая мелодия единственной и неповторимой песни весны. Арзу невольно и незаметно оказался во власти радостного чувства, которое вызывает вид всеобщего обновления, извечного, как сама жизнь, и неизбежного. Лошадь его шла неторопливым шагом, и ему казалось, что сейчас он слышит дыхание земли, купающейся в горячих лучах солнца.
Но вот до его чуткого уха донеслись и другие звуки, звуки протяжные и тоскливые: кто-то из пахарей высоким голосом затянул песню, полную грусти и боли. Арзу вздрогнул, очнулся от приятного дремотного состояния и бросил взгляд на Маккала.
Тот тоже ехал молча, но по выражению его лица нетрудно было понять, какие тяжелые думы завладели им. А ведь, действительно, хорошего было мало. Восстание, которое они усиленно готовили на протяжении этих двух лет, оказалось обезглавленным. Верные люди, готовые в любую минуту вместе со своими отрядами явиться в назначенное место, были либо арестованы, либо убиты. Поводом к тому послужило шалинское событие, которое нанесло чувствительный и невосполнимый ущерб военной организации. Арестовали Кунту-Хаджи, вслед за ним взяли его векилов, а ведь некоторым из них предстояло возглавить восстание в отдельных районах Чечни. Но суть дела-то даже не в потерях, а в том, что арест Кунты-Хаджи и его сподвижников посеял семена разочарования и сомнения в душах людей. Вот это-то и могло обернуться непоправимой бедой.