— Забыла. Подумаешь. Так у себя шеф?
Сейчас все кому не лень говорят «шеф» — и в смысле «шофер», и в смысле «начальник». Поэтому меня это слово раздражает. И добро бы кто-то из своих говорил, а то едва появилась — и «шеф». А надо бы хоть для первого раза по имени-отчеству: Борис Григорьевич. Приработается, тогда пожалуйста. Я сам нашего и. о. не уважаю, но эта долговязая девица еще не имела опыта, дающего право не уважать его; своим небрежным тоном она сейчас унижала весь отдел, который олицетворялся для нее нашим и. о. Поэтому я ответил очень сухо:
— Борис Григорьевич вышел. — И снова уткнулся в машинку.
Пусть первая представляется, если хочет.
— Дайте я быстро отстукаю. А то смотреть жалко.
Не успел я рта открыть, как она уселась напротив, повернула к себе машинку.
— Ну… «ирритация подкорки». Диктуйте дальше.
Немного стыдясь своего стиля, я начал диктовать — а что делать? — не вырывать же машинку. Печатала она хоть и быстрее меня, но не так уж блестяще; когда она самоуверенно потянула к себе машинку, я подумал, что сейчас выдаст двести знаков в минуту. Но зато к делу относилась серьезно и текст мой воспринимала как должное. Я приободрился и стал диктовать увереннее.
Минут через пятнадцать вошла Галя, третья жительница нашего кабинета. Галя внутренне очень серьезная женщина, хотя с первого взгляда этого и не скажешь: держится весело, охотно слушает анекдоты типа «пришел домой муж…». Но даже Коля не решается к ней подступиться. Кроме того, она — СНС, старший научный сотрудник, и, когда и. о. Павлова уезжает, начальствует за него. Мы с Колей в такие дни наверстываем пропущенные фильмы, благо существует понятие «внутригородская командировка».
— Не успела девушка появиться, уже запряг. Эксплуататор ты, Лешка. Всех на себя ишачить заставляешь.
Это она просто подначивала: диссертацию я сам себе соорудил. А ишачить Гале действительно приходилось, только не на меня, а на одного заочного аспиранта (мы его за нахрапистость прозвали Пиратом). Пирата ей навязал и. о. — по каким-то расчетам ему был выгоден аспирант из дальних краев (Пират работает на Камчатке). И теперь они пишут совместные статьи, причем Галина часть соавторства составляет четыре пятых. Из-за чрезмерной воспитанности она не решается сказать Пирату того, что о нем думает. Единственный протест, на который она решается, — выслать статью с месячным опозданием. Так что тема эксплуатации ей близка.
— Ничего особенного. Просто девушка приступила к работе.
— Она не к тебе, а к энцефалографу приставлена. Вы ведь новая лаборантка?
— Да. Только он не эксплуататор. Не тот кадр. Я сама. Противно, когда не умеют. Вроде как заикаются.
Я был глубоко уязвлен: «Не тот кадр!» И кто бы говорил!
— Как вас зовут?
— Жанна.
Да уж, имя самое подходящее!
— Вы на энцефалографе когда-нибудь работали?
— Да, я полгода в больнице в таком же кабинете совмещала. Сама и профилактику делала. Я раньше в радиокружке занималась. У меня дома цветной телевизор, сама собирала.
Мы поняли, что новая лаборантка — настоящий клад. На машинке печатает, цветные телевизоры собирает! Я больше на нее не дулся. Да и смешно дуться, когда она сама забыла, что сказала.
— Ты наверное, в баскет играешь?
Это Галя всех лаборанток и уборщиц — на «вы», а я сразу тыкаю.
— Играла раньше. За «Буревестник».
— Чего бросила?
— Астма. Чуть пробегусь — и сдыхаю.
— Рано заработала.
— Заработаешь. Я курю с одиннадцати лет.
Галя в ужасе всплеснула руками:
— С одиннадцати! Да кто же вам позволил!
— А чего мне позволять. Сама.
— Ты их, что ли, не знаешь? Обезьянничают, — я не считал нужным стесняться.
— Я не обезьянничала. Мне пришлось. У меня брат диплом писал, руки все время в краске, так я ему сигареты раскуривала и в рот совала. Вот и втянулась.
— Значит, брат идиот.
— Брат не идиот. Он — курильщик. Ему без сигарет диплома было не написать.
— Ты не виновата, брат не виноват, никто не виноват, а ты играть не можешь.
Я сам когда-то играл в водное поло, да и сейчас в бассейн хожу, так что кое-какая форма держится, и мне всегда досадно, если может человек играть и бросает по своей глупости.
— Никто и не виноват. Судьба.
Слово «судьба» Жанна произнесла необыкновенно важно.
Галя решила переменить разговор:
— Вы на каком энцефалографе работали, Жанна? У нас «Галилео». Освоите?
— Фуфло ваш «Галилео». Надо на «Альваре» работать, — убежденно сказала Жанна.
Мы сконфуженно замолчали. Тут кстати появился и. о. Павлова. Вообще-то ему редко удается что-то сделать кстати.