— Всего хогошего, доктог. Гад был познакомиться.
Насмешливо он сказал, или мне показалось?
— Следующий к Муравлевой!
— Следующий к Бельцову!
Насморк, грипп, тетрациклин, больничный.
— Следующий к Муравлевой!
— Следующий к Бельцову!
— Пустите, я на минуту!
— В очередь!!
— Гражданка, в очередь!
— Доктор, я на секунду. Скажите, мне нужно пить витамин «Б-пятнадцать»?
— Не мешайте доктору работать!
— Доктор, миленький, мне «Б-пятнадцать» полезен? Только скажите!
— Гражданка, я не умею на ходу делать назначения. Выйдите, пожалуйста.
— Мне этот «Б-пятнадцать» с трудом достали!
— Вреден вам «Б-пятнадцать». Для жизни опасен! Следующий к Бельцову!
— Дохтур, мне как есть спину ломит.
— Что еще?
— Мне бы на спину банки покрепче. Чтоб прохватило.
— Голова болит? Кашель? Насморк?
— Мне бы банки покрепче.
— Антонина Ивановна, больничный на три дня напишите.
— Мне не надо больничного. Мне бы банки.
— Михаил Сергеевич, я напишу сестрам в процедурную, ей прямо здесь поставят.
— После банок по морозу нехорошо идти.
— Она посидит полчаса. Не гонять же сестру по пустякам. Их сейчас и так с инъекциями загоняли.
— Ладно, пишите, Антонина Ивановна… Кем вы работаете?
— Дворники мы.
— И вам не нужен больничный?
— Не.
— Вот вам направление, поднимитесь на четвертый этаж в процедурную.
— Значит, мне поставят банки? — Поставят.
— Спасибо, дохтур.
— Следующий к Муравлевой!
— Следующий к Бельцову!
— Здравствуйте, доктор.
— Здравствуйте. Поленова Мария Ивановна?
— Она самая. Спасибо, доктор, гораздо лучше мне.
За занавеской у Муравлевой закричал высокий мужской голос (такие бывают у эпилептиков перед припадком):
— Я этого так не оставлю! Я дойду до горздрава!
— Тише, больной, успокойтесь.
— Чего успокойтесь! Лечите черт знает как! Засели тут докторрра!!
— Жалуйтесь куда хотите, но сейчас выйдите.
— И пожалуюсь! Управу найду! Развелось докторрров на нашу голову!!!
Я старался ничего не слышать.
— Значит, лучше вам?
— Да. Ну слабость еще.
— Вы уже неделю больны?
— Ровно неделю.
Я посмотрел на толстую пачку карточек, отложенных на ВКК.
— Вы кем работаете?
— Челночницей.
— Это что значит?
— Да в ткацком цеху.
— В закрытом помещении?
— Да.
— Тогда я вас попрошу завтра на работу.
— Доктор, мне бы еще дня три. Все-таки кашель держится и слабость.
Я уже слишком много отложил на ВКК, Штурман будет ругаться.
— Нет, я считаю, что вам уже можно работать.
— В этом году такой грипп: долго кашель держится, — авторитетно разъяснила Антонина Ивановна.
— До свидания, доктор. Ругаться не буду: вас учили, вам виднее. Но, по-моему, не по человечеству вы.
Ей и правда хорошо бы еще посидеть дома, но это плохо для общего показателя, Штурман разозлится.
— Следующий к Муравлевой!
— Следующий к Бельцову!
Грипп, больничный.
Грипп, больничный.
Грипп,
грипп,
грипп…
Господи! С серьезными лицами ученые мужи и публицисты спорят, сможет ли машина-диагност заменить врача, и большинство склоняется к тому, что не сможет, потому что у живого врача, мол, индивидуальный подход, каждый больной неповторим, и так далее, и так далее… А я спрашиваю второпях: «Голова болит? Кашель, насморк есть? Температура?» — ставлю «грипп» и прописываю тетрациклин, эфедрин и микстуру от кашля. Для этого даже не надо быть сложной машиной!
— Михаил Сергеевич, последняя к нам. Температуру я ей смерила: тридцать шесть и шесть. Но жалуется. Со страдальческим лицом сидит. Звать?
— Конечно.
Вошла довольно высокая брюнетка. Если бы не мельчайшие морщинки в углах глаз, ей можно бы было дать лет двадцать. С первого взгляда бросилось в глаза ее высшее образование.
— Здравствуйте, доктор. Я, кажется, последняя. Постараюсь не слишком вас задержать.
Во врачебном кабинете мало кто говорит с такими светскими интонациями.
— Садитесь, пожалуйста. Что вас привело?
— Понимаете, доктор, плохо себя чувствую. Не смотрите так скептически (я и не смотрел скептически), сейчас расскажу, в чем выражается: вдруг слабость охватывает или головокружение, — она посмотрела на меня с трогательной беспомощностью, — и в суставах ломота. Ну, в общем, полная разбитость. Особенно последние дни. Сейчас у всех грипп…