Егор понимал, что не по делу все это, но спорить не стал: в каком порядке собирать — тут Мирошников имеет полное право приказывать.
Бригадир утрясал дела, а бригада разбрелась. Когда он придет, расставит по местам, тогда и за работу. Хотя наряд выписан на много дней вперед, все-таки без бригадира никуда.
Вася Лебедь двинул к девушкам-малярам. Они только что выпорхнули из своей раздевалки.
— Привет, девочки. Наденьке — персонально.
Девушки загалдели:
— Привет балтийцам!
— Ну, Надюха, держись: с персоналкой к тебе!
— Персоналка — не аморалка!
— Вася, купи шоколадку!
Вася в притворном ужасе заткнул уши.
— Ну, оглушили! Говорите по очереди, как на инспекторском смотру. Заявления есть? Жалобы есть?
— Вася, а чего ты холостой? Только смуту среди нас сеешь.
— Потому что весь сгораю на производстве. Не остается сил на личную жизнь.
Девочки прыснули.
— А мы думали, моряков на все хватает.
— Хватает, если имеет место чуткое отношение.
— Васенька, мы ли не чуткие?!
Надя, самая маленькая среди девушек, но и самая решительная, с досадой слушала эту перепалку. Особенно ее обидело шутовское «Наденьке — персонально». Только вчера они гуляли, целовались, конечно, а сегодня он как бы объясняет всем и ей тоже: я с ней просто так. Если ему стыдно считаться ее парнем (Надя думает, что она некрасивая, хотя на самом деле она очень милая, только худенькая), пусть уходит, она его не держит.
— Ему надо чутко кочергой поперек спины, — сказала Надя.
Подошел и Петя Сысоев:
— Приветик, девочки. Всем персонально.
Появление Пети вызвало новый взрыв:
— Как это всем? Ах ты кот!
— Гоните его, девочки, он к Тамарке из мясорубочного ходит.
— Петька, не ты в нашей двери дырку проковырял? Смотри, ослепнешь.
— Да что вы, девочки, разве я интересуюсь?
— Значит, не интересуешься? А мы-то надеялись!.. Не интересуешься, тогда вали к своей Тамарке!
Петя вовсе сконфузился: и так плохо, и так нехорошо.
— Я не в том смысле.
Вася похлопал приятеля по плечу.
— Не робей, матрос, все знают, что ту дырку Ароныч проковырял.
Тут уж засмеялись все. Мало того, что Ароныч казался им глубоким стариком, все знали, что он воплощение добродетелей: не пьет, не курит и непоколебимо верен своей жене, высокой полной женщине, рядом с которой он кажется мальчиком.
Когда немного успокоились, самая старшая, Лена Клечикова, вздохнула:
— Подглядывают, да не те. Вы бы своего тихонького привели, Филипка, уж я бы постаралась, ослепила бы.
— Ленка давно по нем сохнет, — объявила белобрысая конопатая Люська Травникова. — А знаете, мальчики, у меня завтра день рождения. Мне уже двадцать лет завтра будет.
— Простота! — Вася по-приятельски обнял Люську. — Воспитанные женщины возраст скрывают. А ты сразу бух: «двадцать»!
— А чего? — засуетилась Люська. — Ну скрою. Скажу им, будто именины. Скрою, что день рождения.
— Да не день скрывать надо, а возраст! Сколько лет, понимаешь?
— Двадцать.
— Тьфу!
— Ну не сердись, Васенька. Ты приходи, ладно? Вы, мальчики, приходите. Филипка приводите. Кто у вас еще неженатый? Сашку Потемкина.
— Ф-фу, вот кого не переношу! — Лена даже сморщилась.
— Ничего, сгодится. Для тебя Филипок будет, чего тебе еще? Ну бригадира вашего.
— Он уже все равно что женатый. С ним надо и Олю-крановщицу звать. — Надя всегда знает, кого с кем надо звать.
Легок на помине, подошел Потемкин. А с ним Мишка Мирзоев, по прозвищу Железная Рука. Многие думали, что Мишка заслужил свое прозвище природной силой, а его природа не обидела: рост под два метра, плечи — не во всякую дверь проходят; но Железной Рукой он стал называться после того, как сломал руку и туда вставили для соединения костей гвоздь, да так гвоздь в руке и остался. Вася утверждал, что гвоздь рассосался.
— Базарите? — спросил Мишка.
— Эх, Мишенька, — сказала Люська. — Мы холостых в гости зовем. Рано ты окрутился.
— Будто. Я и сейчас трех холостых стою. Посмотри ты на них.
Бахвал Мишка. Всем известный бахвал.
— Не смотрите на него, девочки, — Вася ткнул Мишку в грудь пальцем. — Думаете, тут мышца? Воздухом накачан.
Мишка отмахнулся:
— Я таких, как ты…
— А ну давай, давай!
Вася поставил согнутую в локте руку на сдвинутый к стене старый верстак.
— Давай, покажи.
— Совсем чокнулся, Васька, совсем чокнулся, — суетился Сашка Потемкин. — С кем связался, да он же тебя!..
— Давай, — повторял Вася, — давай!