— А ты не лезь. Не к тебе пришел. — И уже ласковее к Пете: — Ну чего?
Чего? Петя не знал — чего. Он зашел просто посмотреть на Тамару, а что скажешь при всех, особенно при Тоньке? Сказал первое попавшееся:
— У нас опять комиссию ждут. Буду в темпе варить каркасы.
Тамара сжала кулачок.
— Только дергают, только дергают! Я бы этим комиссионщикам суточных не платила. Вычитала бы, наоборот. Чтобы не ездили без крайности.
Петя пожал плечами.
— Подумаешь. Мне на эту комиссию — фиг с ней. Пусть начальство кипятком писает.
Сказал — и самому понравилось, что он такой независимый.
— Им-то не говори! — встревожилась Тамара. — Герой нашелся. И мне тоже работать. На вот, и иди.
Она слегка толкнула его ладонью в живот и отвернулась.
Петя снова провел пальцем по ее склоненному затылку.
— Пока. До обеда.
Она кивнула, не оборачиваясь.
Пока Петя ходил, электрокарщик разлегся на своей телеге и загорал. Электрокарщик Гриша — популярная личность: культурист-самоучка. При всяком удобном случае он стремится обнажиться и демонстрировать окружающим свой торс.
— Опять волосатую грудь выставил, — сказал Петя.
— Волосатая грудь — гордость мужчины, — отвечал Гриша своей любимой пословицей. Так и повез дальше — не одеваясь.
Гриша лихо подкатил к складу — приземистому кирпичному строению с маленькими зарешеченными окнами. В этот час железные его ворота были открыты настежь. Поминутно заезжали и выезжали электрокары, иногда, как бык в козьем стаде, появлялся грузовик. Кладовщик, высокий тощий старик в аккуратно застегнутом синем халате, из нагрудного кармана которого торчали остриями вверх разноцветные карандаши, с изматывающей душу медлительностью разглядывал накладные, записывал отпущенные материальные ценности в журнал. Глядя на него, начинают торопиться даже те, кто поехал на склад в надежде часок перекантоваться. А уж сдельщики просто выходят из себя!
За толстыми стенами склада всегда прохладно, поэтому в ожидании очереди выходят покурить и погреться на воздух. Петя оказался вовлеченным в разговор о вчерашнем матче, так что не очень страдал от медлительности кладовщика. Из склада выехал Валька Котов, знакомый сварщик из ремонтного отдела. Тоже вез баллон. Петя помахал ему рукой, но подходить не стал: он в этот момент доказывал, что Стрельцов мог бы стать лучше Федотова и лучше Мюллера. Ему не верили, и Петя злился: он считал себя знатоком, а знатоку всегда тошно слушать рассуждения профанов. Наконец очередь подошла.
Гриша, играя мускулами, внес пустой баллон в специальную камеру, где хранится ацетилен. Петя важно протянул накладную.
Кладовщик едва взглянул и отодвинул накладную тыльной стороной кисти, точно сметая мусор со своего железного прилавка.
— Нету.
— Как нету? Срочная работа! — заволновался Петя. — Когда же это ацетилена не бывает?!
— Нету. Кончился. Завтра привезут или послезавтра.
— Я же сейчас видел, навстречу везли. Валька Котов.
Кладовщик объяснял терпеливо. Он словно давал понять, что мог бы не объяснять, что его служебный долг исчерпан тем, что он сказал «нету», но он не ограничивается сухим исполнением долга, он снисходителен и вежлив, а такое нужно ценить.
— Как раз перед тобой и отдал последний баллон. Чуть бы раньше приехал.
— Я же видел, когда порожняк заносил! — возмутился Гриша. — Я же видел, там еще один стоит. Стоит, голубчик! Для кого заначил?
Кладовщик брезгливо смел наряд, как бы отметая этим жестом непозволительный тон мальчишки, и, высказав себя в жесте, ответил по-прежнему терпеливо:
— Тот баллон идет на списание. Резьба на нем пооббилась, не отвечает стандартам. Сорвет резьбу, полетит редуктор, что тогда?
— Не летел же до сих пор, — не очень уверенно сказал Петя.
— А так всегда бывает: не летит, не летит, а потом раз — и полетит.
Петя не стал настаивать. Во-первых, он знал, что бесполезно: если кладовщик отказал, значит все. А во-вторых, ему самому не очень хотелось: ведь и правда — не летит, не летит, а потом полетит.
Ехали пустыми, и Гриша закладывал на своем электрокаре крутые повороты — когда вез баллон, остерегался. Когда проезжали мимо мясорубочного, Гриша сказал в сердцах:
— Зайти бы тебе сюда на обратном пути, был бы ты с баллоном.
А какое ему дело, спрашивается? Его дело возить.
Петя молча сплюнул.
За час до обеда на участке появился Борис Евгеньевич.
— Как дела, орлы? Завтра кончите?
Он любит говорить «с народом» преувеличенно бодро.