Никого не было в коридорах. Лишь у одного из поворотов дремал в кресле охранник, упёршись ногами в стену. Они не стали его беспокоить. Джефри открыл массивную зарешеченную дверь, которая вела в кабинет начальника тюрьмы. Они увидели балкон, который выходил на залив и горы.
На балконе, как всегда, попивая в одиночестве вино, в плетёном кресле сидел мужчина. Он был маленьким - и о, Боже! - бесконечно уставшим.
- Вы начальник тюрьмы? - спросил Герунд, ступая на балкон.
- Да, - ответил я.
Он долго и пристально рассматривал меня.
Впоследствии я мог сказать: он не был - что я говорю? - просто обыкновенным человеком. Он выглядел, как выглядел: эрзац настоящего человека. Но даже и в таком виде я узнал в нём Герунда Жиреса - по фотографиям, размноженным полицией.
- Присаживайтесь, пожалуйста, - предложил я. - Мне утомительно смотреть, как вы стоите.
Ни хозяин, ни слуга не пошевелились.
- Почему вы… э-э, освободили вашего слугу? - спросил я.
- Я привёл его сюда, - начал Герунд, - чтобы вы могли услышать то, что я собираюсь сказать. А также для того, чтобы вы поняли, что Джефри - отличный слуга и ничего плохого мне не сделал. Вот почему я хочу его освободить.
В голосе этого существа звучала нотка сострадания. Человек он или нет, - но он был тем, с кем я мог поговорить. Те люди, с которыми я имел дело, не умели сострадать.
- Я готов выслушать, - сказал я, подливая в бокал вина. - Как видите, мне особо нечем заняться. Слушать - гораздо приятнее, чем говорить.
Итак, Герунд начал рассказывать мне все, о чём сейчас я повествую вам. Или стараюсь сделать это, по мере своих способностей.
Джефри и я слушали молча; хотя, без сомнения, слуга мало что понимал из того, о чём говорил Герунд. Я же схватил достаточно для того, чтобы мой желудок покрылся изморозью.
Разве не копия работы Пальмиры лежит здесь, у меня под рукой?
В тишине, которая спустилась, когда Герунд закончил свой рассказ, мы могли различать отдалённый звон колоколов в Лигелусе и Прая, зазывающих на вечернюю молитву; он не принёс мне успокоения, а сильный, горячий ветер увёл его в сторону. Я уже знал наверняка, что падёт тьма, которую не освятит ни одна молитва.
- Итак, - промямлил я, прочищая горло, - как начальник тюрьмы первый пункт, который я должен предъявить вам, Герунд Жирес, - так я думаю, полагается вас называть, - это совершение убийства: по вашему собственному признанию, вы лишили жизни моего старшего надзирателя.
- Это было ошибкой, - отмахнулся Герунд. - Вы должны понять, что Я, который состоит из Дже Регарда, Сиро и Герунда Жиреса, не могу даже точно сказать, скольких рыб я поглотил, когда плыл из подводного города. Возможно, то же я сделал и с человеком. Но это не может быть смертью: мы - живые. Но ваш надзиратель не поддался поглощению. Как, впрочем, и Джефри, когда я коснулся его.
- Как вы думаете - почему? - жёстко спросил я.
На его лице заиграла улыбка. Я не мог смотреть на это.
- Мы скоро выясним это, - ответил он. - Мы не можем поглощать людей, которые не сознают себя как часть природного процесса. Бели они придерживаются мысли, что человек есть что-то отдельное, их клетки приходят в антагонизм с нашими, и поглощения не происходит.
- Вы хотите сказать, что вы можете… э-э, поглощать только интеллектуалов?
- Именно так. С животными - другое дело. Их сознание уже само по себе является природным процессом; в этом случае не возникает никаких препятствий.
По-моему, именно в данный момент Джефри скаканул с балкона в кусты. Он бодро вскочил на ноги, и мы увидели, как его массивная фигура быстро удаляется в сторону дороги.
- Если честно, то думаю, что я ничего не понял, - сказал я, в надежде выиграть время. - И я не считаю, что и сейчас что-либо понимаю.
Сказать по правде, я чувствовал себя таким разбитым, что, казалось, тюрьма водила вокруг нас хоровод. Этот псевдочеловек напугал меня гораздо больше, чем я думал, меня можно напугать. Ни жив, ни мёртв, я трясся от ледянящего кровь ужаса.
- Я ничего не понял относительно поглощения только интеллектуалов, - наугад сказал я.
На этот раз он даже не потрудился открыть для ответа рот.
- Интеллект подразумевает более полное осмысление происходящего. В настоящее время единственным интеллектуальным путём понимания, или осмысления, как вам будет угодно, является только одно - Галингва. Я могу освобождать клетки только тех, кто владеет этим соматическим инструментом. Тех, чьё биохимическое рабство уже деформировано им.
Случай с Дже Регардом высвободил способности, дремавшие в инкубационном периоде в каждом Галингва-говорящем по всей Галактике. В настоящее время и на Инисфаре предпринят громадный шаг, правда неожиданный, и все же это высшая точка использования Галингва.