— Почему ты села здесь, Наоми? — промолвила София. — Нет, ты нам, разумеется, совершенно не мешаешь, но Его Величество так тяжело трудился, рассжаивая нас…
— Его Величество, думаю, не будет возражать, если я проведу тут со своей подругой пару минут! — отозвалась Наоми, пусть, когда посмотрела на меня вновь, после этих слов, переменилась немного в лице. Она придвинулась ко мне поближе. — Люди за моим столом просто отвратительны… — пробормотала она мне.
— О, и ты удивлена?
— Я даже предполагала такое, но когда брат умчался, мне показалось, что меня будто бы бросили на растерзание… А как ты тут, держишься?
— Жива. А ты-то почему тут?
— О, у меня тоже, как обычно, совершенно нет выбора…
— Девочки, о чём вы там так ужасно шепчетесь? — промолвила Клэр. — Секреты — это так до отвратительности грубо! Нет, вы нынче и вовсе можете сплетничать о нас!
— Мы б о вас никогда не сплетничали! — отозвалась Номи. Она вновь покосилась на стол, а после поспешно отвернулась от Клэр, не собираясь смотреть ей в глаза. — Да и что мы могли бы о вас сказать?
На самом деле, очень многое. Наверное, именно это и имела в виду Наоми. Она получала удовольствие от двора, поэтому была готова прощать придворных за их жестокость и тщеславие. Каждое оскорбление обращалось безобидным недоразумением, да и хорошие люди не могли разрушить плохой день — мы просто сидели с Наоми вдвоём, и никто нас обычно не трогал.
— Ну что же, я надеюсь, вы там не скучаете, — промолвила Клэр.
— Расскажи мне, — София немного подалась вперёд, — как там твой брат, Якоб?
— Спасибо, он в полном порядке.
— Такой привлекательный молодой человек! Полагаю, девушку он себе отыщет совсем-совсем скоро! Или он ещё наслаждается жизнью и считает, что успокаиваться ему слишком рано?
— Ну, мне-то откуда знать, — пожала плечами Наоми. — Вам лучше спросить его самого!
— Ну, ведь его сестра должна знать хоть что-то. А как же женская интуиция? Молодые люди редко знают, чего они хотят, но ты должна хотя бы догадываться…
— А что до Мадлен Вольф? — поинтересовалась Клэр. — Ведь она совершенно свободна, и из них получится просто замечательная пара! Только представьте, какими хорошенькими у них будут детишки!
— О да! — согласилась Софья. — А насколько твой брат с нею близок, Наоми? Стоит организовать знакомство, если что, когда она вернётся из своего имения! О, они оба до такой степени очаровательны, что тут же влюбятся друг в друга!
Наоми спасло от ответа только то, что в зале вдруг все притихли. Король стоял, протягивая руки к толпе.
— Прежде чем вам дадут следующее блюдо, — промолвил он, — я должен устроить маленькое представление…
Другие правители, вероятно, так не развлекаются на своих днях рождения. Но ведь их король ничего не делает случайно. Он должен продемонстрировать свою экстравагантность и доброжелательность, и, соответственно, всё это он обязан спланировать самолично.
Актёры проскользнули в зал сквозь заднюю дверь. Одна из женщин проскользнула мимо нас с Наоми и как-то странно усмехнулась, даже осклабилась. За нею следовали акробаты, кружившиеся в странном танце люди, и кто-то даже прошёл на руках, а ещё жонглёры промчались мимо, помахивая кольцами в воздухе. Наряды их сверкали, перехватывая свет, и смотреть на всё это было почти больно.
Когда они наконец-то добрались до передней части помещения, то низко поклонились королю, прежде чем вновь вернуться к представлению. Кто-то аплодировал, а один из них уже отбивал чечётку, и в окружившем гостей громе звенели кольца, в один миг обратившиеся в ножи.
Я смотрела будто сквозь них на большой стол. Торстэн Вольф, лучший друг короля, сидел слева в двух шагах от Его Величества, и было видно, что ему не смешно. Но Торстэну Вольфу, впрочем, никогда не смешно. Если он когда-то и улыбался, то уж явно случайно. Он был куда младше короля, наверное, чуть больше двадцати лет, но они всегда оставались неразлучны. Иногда можно было подумать, что король просто сбросил на Стэна все свои заботы, чтобы оставаться просто беззаботным человеком и радоваться жизни.
На сей раз я чувствовала странную связь со Стэном. Ему было так же неловко, как и мне.
Один из артистов вдруг захлопал в ладоши, а ножи, летавшие по воздуху, вспыхнули ярким пламенем. Придворные ахнули, а те всё продолжали жонглировать, плясать, обращать пылавшее в воздухе пламя в дивные фигуры, пока то не обратилось в пятно. Откуда-то появились новые люди, в руках их сверкали факелы. Они швырнули их в сторону ножей, чтобы те тоже загорелись, после запрокинули голову к потолку, широко раскрыли рты — и словно поглотили в одно мгновение всё пламя.