По подсчетам ЦРУ, в 1967–1968 годах в США обучались 90 тысяч иностранных студентов; при этом 80 тысяч американских студентов в тот же период учились за рубежом. Иногда даже коротких поездок за границу — о которых вспоминали в самых ярких красках, — было достаточно, чтобы молодой человек почувствовал себя чужим в родной культуре. Гарет Стидман Джонс, позднее ставший активным пропонентом студенческой власти, после ухода из Школы Святого Павла провел десять месяцев в Париже:
«Я вернулся в Оксфорд в октябре 1961 года. Курил сигареты Gitanes и носил лучшее из того, что можно было найти в парижских магазинах. Пребывание во Франции укрепило меня, подобно многим моим друзьям той поры, в мысли о том, что Великобритания — старорежимная страна, которой управляют наследственные пэры, все еще цепляющиеся за ветхие атрибуты эдвардианского аристократизма»74.
Молодых французов в Великобритании было больше, чем их сверстников-англичан во Франции. В июле 1968 года 100 тысяч французов, в основном подростков, посещали языковые курсы в Великобритании75. Они редко оказывались носителями радикальных идей — как полагают некоторые, буржуазные родители просто были рады увезти детей подальше от лицейских комитетов (comités d'action lycéens), отправив их в какой-нибудь спокойный прибрежный городок Великобритании — но такие путешествия все равно могли спровоцировать самые непредсказуемые размышления. Ги Хокенгхейм, позже основавший Гомосексуальный фронт революционного действия (Front Homosexuel d'Action Révolutionnaire), вспоминал, как в двенадцать лет изучал язык, проживая в рабочей семье в Шорхэм-бай-Си, где «было принято обедать в шесть», а «на завтрак подавалась красная фасоль на хлебном тосте»76.
Путешествовала не только молодежь. Герберт Маркузе, немецкий философ еврейского происхождения, который родился в 1898 году и переехал в США во время Второй мировой войны, в 1968 году возглавлял кафедру в Калифорнийском университете. Именно он вдохновил Анджелу Дэвис отправиться на учебу во Франкфурт. В мае 1968 года Маркузе ненадолго оказался в Париже — как раз в то время, когда лидер коммунистов Жорж Марше разоблачал его пагубное влияние на молодежь. В феврале 1969 года Ричард Никсон встречался с британским кабинетом министров, и когда Ричард Кроссман сделал очередную характерную для него апокалипсическую ремарку, президент заметил: «Почему бы нам не поменяться: вы нам Кроссмана, а мы вам Маркузе?»77.
Иногда национальная принадлежность ассоциировалась с политическими взглядами. Когда французских коммунистов называли «итальянцами», этим хотели подчеркнуть либо влияние, оказанное на них работами Антонио Грамши, либо их большую, чем у авторитарного партийного руководства, открытость к реформам. Европейских маоистов именовали «китайцами», хотя далеко не все из них безоговорочно восхищались Китаем времен Мао. Наконец, «американцами» или «калифорнийцами» часто называли тех, кого, в отличие от европейских современников, больше интересовало изменение образа жизни, а не политические теории. Колин Крауч упоминал об этом, рассказывая о своих однокурсниках из Лондонской школы экономики:
«Обращало на себя внимание расхождение между марксистами старой закалки, заинтересованными в дальнейшем развитии моделей прямого действия, и анархистами, либертарианцами, американцами, интересовавшимися созданием нового общества»78.
Интересно, что и контрреволюцию зачастую описывали в терминах межнациональных сравнений. Французский политолог Морис Дюверже называл законодательство, запрещающее определенные политические партии, «греческим»: он ассоциировал его с диктатурой греческих «черных полковников». А Гастон Деффер, социалист и мэр Марселя, делился своими опасениями по поводу установления «греческой диктатуры» во Франции79.
Кое-кто из европейских левых принимал участие в партизанской войне в Латинской Америке. Мишель Фирк родилась во Франции в 1937 году. Ее, как и многих французских евреев того поколения, преследовали воспоминания о Второй мировой войне. Фирк присоединилась к партизанам в Гватемале и покончила с собой в 1969 году после того, как ее взяли в плен солдаты правительственных войск80. Режи Дебрэ схватили в Боливии в 1967 году после встречи с Че Геварой, хотя повоевать вместе им не довелось. Суд над Дебрэ сплотил в причудливом международном альянсе немца Лотара Менне, англичанина Робина Блэкберна, ирландского аристократа Перри Андерсона и Тарика Али — единственного обладателя пакистанского паспорта, которого когда-либо видели боливийские власти. Все эти люди пытались добиться освобождения Дебрэ из-под стражи.