Детям коммунистов в 68-м была отведена особая роль, но в Европе и США она исполнялась по-разному. В Америке они прочно унаследовали левую культуру, однако подобные «малыши в красных подгузниках» зачастую смотрели на родителей с некоторым снисхождением. Тем, кто вырос в сравнительно терпимой обстановке 1960-х, было трудно понять весь ужас маккартизма: они без стеснения винили старших, которых расследование «антиамериканской деятельности» скомпрометировало или вынудило скрываться.
В Европе же отношения между коммунистическими партиями и студенческим движением были глубоко враждебными. Ортодоксальные коммунисты не любили или не понимали молодежную культуру, а молодые радикалы 68-го не питали симпатий к тем партиям, которые сохраняли лояльность Москве. Впрочем, на личностном уровне коммунисты и их дети в основном относились друг к другу со сдержанным уважением. В 1968 году, когда Иву Коэну было девятнадцать, он устроился на завод Peugeot, чтобы пропагандировать маоизм. Позднее ему стало известно, что отец — член ортодоксальной Французской коммунистической партии — просил своих товарищей из коммунистического профсоюза обходиться с Ивом помягче, «потому что он искренний человек»54. Дети европейских коммунистов ассоциировали убеждения родителей с интернациональными бригадами или сопротивлением нацизму, а не с уклончивыми ссылками на пятую поправку к Конституции США. Кроме того, даже преданные своему делу коммунисты старшего поколения довольно редко без оговорок принимали ортодоксию, которую сами пропагандировали. Этим людям пришлось пережить весьма резкие зигзаги во взаимоотношениях Советского Союза и их собственных партий. Коммунисты средних лет помнили пакт Гитлера и Сталина, конфликт и примирение Югославии и СССР и дни, когда Мао сидел по правую руку от Сталина.
Фил Коэн, родившийся в 1949-м, вспоминал книжный шкаф отца-коммуниста. Ленин располагался на самом верху, а Маркс и Сталин — полкой ниже. Причем Сталин, несомненно, сохранил свое место даже после того, как Хрущёв разоблачил его в 1956 году. Еще ниже размещался Мао, чье место не изменилось и после китайско-советского разрыва. Наконец, в самом низу был Троцкий. Коэн-старший осуждал Троцкого, но книги все равно не выкидывал. Когда Коэн-сын вступил в троцкистскую Международную марксистскую группу (International Marxist Group), совершив «предательство, о котором в приличном обществе даже нельзя было упоминать», родители все-таки не отреклись от него. Майкл Розен, тоже сын-троцкист, выросший в семье правоверных коммунистов, так подытоживал политическую жизнь своей семьи: «Что касается споров с родителями, то это было единство в действии — в своих поступках я оставался единодушным с ними. Например, когда меня арестовали на Гросвенор-сквер [во время демонстрации против войны во Вьетнаме], никто, кроме отца, не приехал вытаскивать меня в два часа ночи… Он мог что угодно думать о моих взглядах, но в целом, по его мнению, я все делал правильно»55.
Глава 3
Университеты
Их главный враг — сама властная структура Соединенных Штатов. В университете они видят часть этой структуры.
Малкольм Икс с членами Оксфордского союза, 1964 год
В «долгом 68-м» университеты были наиболее политизированными пространствами из числа тех, где проявляла себя поколенческая идентичность. Некоторые кампусы — например Калифорнийский университет в Беркли, Университет Париж X — Нантер, британский Эссекский университет или берлинский Свободный университет — стали синонимами политического радикализма. Захват университетских зданий стал повседневным явлением, которое связывали с более широкими протестами, напрямую не затрагивающими университетские проблемы. Коллективные обсуждения политически значимых тем, например вьетнамской войны, также превратились в рядовые события. Звучали предложения избавиться от экзаменов или упразднить различия между преподавателями и студентами. В Соединенных Штатах студенты требовали, а иногда и сами «запускали» новые академические курсы — такие, например, как Black Studies. В английском Бирмингеме так называемый «свободный университет» афишировал лекции по предметам типа рабочего контроля, психоделики, теории и практики альтернативных институтов2. В Лондоне «анти-университет» предлагал слушателям курсы мыслителей вроде психолога Рональда Дэвида Лэйнга3.