Она боролась с непреодолимым желанием взять свежеиспеченную булочку из резной хлебницы, накрытой ажурной салфеткой, и вместе с этим лакомством повиснуть вниз головой на прочном суку раскидистой сливы, зацепившись за него коленками.
Слива эта, как рассказывал детям отец, выросла сама по себе, видимо, из брошенной кем-то косточки. Все домочадцы очень любили и берегли ее, потому что она давала очень вкусные плоды, укрывала веранду от снега зимой и от жары летом да вдобавок безропотно терпела непрерывные обезьяньи набеги детей, каких не переносило ни одно дерево в саду.
Девочка решительно сдернула салфетку с хлебницы, не сумев уговорить себя, что для подобных легкомысленных выходок она уже слишком большая да к тому же одета в новое взрослое платье. Она схватила булочку и, не удосужившись вернуть салфетку на место, через минуту уже висела на сливе, подоткнув сильно мнущийся батистовый подол под доходящие до икр кружевные края панталончиков.
Ощущению наслаждения не было предела! Чуть покачавшись, с любопытством покрутив во все стороны головой и убедившись, что за ней никто не наблюдает, она откусила булочку и подняла глаза к небу, синеющему в просветах густой кроны на верхушке дерева.
В узкую щелку между листьями на девочку в упор смотрел глаз! Черный круглый глаз!
Катя чуть не подавилась от неожиданности, но, прокашлявшись, постаралась понять, кому этот глаз принадлежит.
Взгляд был таким осмысленным, что, если бы в следующую минуту Катя вокруг глаза не разглядела блестящие перья, она никогда не поверила бы, что перед ней птица. Огромная черная ворона. Девочка таких больших ворон еще никогда не видела.
«Фу! - подумала с облегчением Катя, - А я чуть не испугалась. Она, наверное, есть хочет, а попросить не может».
Девочка отломила половинку от оставшегося куска булки и, подтянувшись на руках, положила лакомство на ближайшую ветку, а сама опять привычно повисла в любимой позе усталой летучей мыши, медленно доедая завтрак.
Птица с готовностью приняла угощение, быстро проглотила булочку, безалаберно ее при этом раскрошив.
- Надо тебе, птичка, научиться есть аккулатней, - добродушно посоветовала вороне Катя, вместо четкого звука «р» как всегда произнося что-то среднее между «л» и «с».
- Карр-р! - ответила Кате птица, демонстрируя отличную дикцию.
- Так ты еще будешь длазниться? - не то в шутку, не то всерьез возмутилась Катя и зацепилась одной рукой за толстый сук, чтобы получше рассмотреть нахалку.
- Карр-р! Карр-р! - громко и воинственно подтвердила та, по-прежнему пристально заглядывая девочке в глаза.
И тут разговор Кати с вороной прервался резким окриком вышедшей из кухни кухарки Полины.
- Катерина! - громко окликнула она девочку. Катя от неожиданности вздрогнула всем телом и разжала пальцы.
- Это что еще за безобразие?! Ты в новое платье вырядилась, чтобы по деревьям лазить?
Торчащие на лбу Полины уголки по-украински завязанного платка от возмущения их хозяйки подпрыгивали, как живые.
Девочка замерла, соображая, куда бы спрятаться от сильных кухаркиных рук, которыми та угрожающе размахивала, приближаясь прыжками к сливе.
- Сейчас мать с отцом выйдут чай пить! Ты же им весь выходной день испортишь! Слезь сейчас же! Зачем нарядное платье напялила в такую рань? Когда же ты, наконец, прекратишь все свои безобразия?! - при этих словах высокая, широкая в кости женщина уже дотянулась до Катиных плеч, но потянуть к себе не успела, потому что испуганная ее криками ворона, метко спланировала на ее голову, вцепилась когтями в платок и четко повторила последнее слово Полины:
- Без-зобр-разие!! Карр-р!
Никогда в жизни не предполагавшая, что обыкновенные вороны разговаривают человеческим голосом на чистом русском языке, Катя внезапно разжала ноги и разбилась бы, не окажись внизу крепких Полиных рук.
Девочке показалось, что она в это воскресное утро попала в сказку, где вороны разговаривают с ней, как с Гердой в «Снежной королеве». Но разве возможно наяву такое волшебство, если папа не раз убеждал ее, что никаких чудес не бывает, что жизнь вполне материальна и объяснима и в ней никогда ничего сверхъестественного не происходит?
Все эти мысли промелькнули в голове девочки за то короткое время, пока она падала с дерева в объятия кухарки. А та вмиг забыла все русские слова и повторяла, то и дело взвизгивая:
- Шо це, шо це такэ робыцца? - не в состоянии при этом ни найти ответ на свои вопросы, ни выпустить из рук обмякшую, внезапно обессилевшую дочь хозяев, ни согнать с головы непонятно почему взгромоздившуюся туда ворону.