Мимо скачущей в роскошном белом платье худенькой девочки быстро мелькали дома шахтерского поселка с запыленной сиренью в палисадниках. Повсюду встречались ей то еще дымящиеся, свежие, то старые, заросшие травой терриконы, а дальше открывалась степь- с бездорожьем, с высокой травой, с волнующимся, будто морские волны, ковылем.
Снежок быстро уносил Катю от родного Орехово, от ее сказочного дома, от усадьбы с любимой сливой и от всех, кого она любила, и кто, как ей сейчас казалось, не любил ее.
Когда расстроенная Катя, измученная скачкой, в измятом и сером от пыли платье, остановила коня возле заброшенного колодца у старой шахты, она сама очень хотела пить и понимала, что Снежок тоже страдает от жажды.
Катя только немного отмотала вожжи с руки, подошла и заглянула в колодец. Он почти доверху был наполнен подземной и дождевой водой. До нее - чуть больше метра. Но как достать?
Осмотревшись вокруг, Катя не сразу, но все же нашла нечто вроде ведра, целого почти до середины, с ручкой, закрепленной только с одной стороны.
Девочка, по наивности, даже обрадовалась, надеясь, что такая удлиненная ручка поможет ей дотянуться до воды, а уж горстку-то влаги эта посудина непременно удержит, в этом Катя не сомневалась.
Не отматывая с руки вожжи в надежде, что Снежок с их помощью ее поддержит, Катя встала на небольшой камень, который подкатила к колодцу, поднялась на нем на цыпочки и перегнулась через борт колодца всем туловищем - снаружи остались только ее ноги.
Приноравливаясь к неудобной ручке, она так старательно пыталась зачерпнуть сломанным ведром воду, что даже не заметила, как ручка отломилась, а ведро с пугающим бульканьем утонуло в колодце.
Катя машинально потянулась за ведром, ее ноги, сорвавшись с камня, взлетели в воздух, и сама она вслед за ведром в одно мгновение нырнула в жуткую, темную и глубокую бездну, заполненную холодной водой.
Надежда на то, что ее удержат вожжи, была напрасной, потому что Снежок от громкого всплеска вздрогнул и, сдернув вожжи с руки девочки, отскочил.
И тут оказалось, что самую страшную опасность таило ее новое длинное платье!
Пышная юбка и накрахмаленный, не желающий впитывать воду подъюбник раскрылись во время падения, будто парашюты, и отрезали Кате выход на поверхность. Отяжелевшая в воде ткань прилипала к волосам на Катиной голове и больно цеплялась за них. Вода была холодной и казалась черной из-за глубины и темноты в колодце. В нос ударил запах болота и гнили.
Катя хорошо плавала, всегда представляла себя сильной и смелой, однако натерпелась жуткого страха за те несколько секунд, пока задыхаясь, вдосталь нахлебавшись противной колодезной воды, она отчаянно воевала со ставшим вдруг враждебным новым платьем.
Не сразу она догадалась, что подол платья закрыл всю поверхность воды в колодце и надо по одной из стенок выбираться к видимому сквозь ткань солнечному свету. Вытянув перед собой руки, Катя под водой метнулась вбок. Коснувшись шершавого камня, она мгновенно просунула голову в щель между ним и краем платья, а потом рванулась вверх, к солнцу.
Но, оттолкнувшись от воды, высоко не прыгнешь, из колодца не выскочишь, поэтому Катя радовалась уже тому, что она теперь могла отдышаться, что не захлебывалась, а плавала по поверхности, окруженная роскошным белым кружевным куполом, и могла подумать, как спастись.
Если бы вожжи не отмотались с руки, все было бы, по мнению Кати, гораздо проще. Ей достаточно было бы, ухватившись за эти вожжи, крикнуть Снежку «Но!», и он ее в два счета вытащит.
Но вожжи остались снаружи колодца, а сам Снежок их ей в колодец не забросит. Людей в округе она не заметила, место, видно, было пустынное.
-Снежок! Снежок! - кричала она, что есть силы, но жеребец только ржал в ответ, не подходя к краю колодца. А ведь он стоял очень близко!
Солнце пекло нещадно, а в колодце было темно и холодно.
Чувствуя бессилие и безысходность, Катя стала кричать:
-Помогите! Э-э-эй! Кто-нибудь! По-мо-ги-те!!!
Хотя до конца она не осознавала, не могла поверить, что может погибнуть, утонуть, что никогда из этого колодца не выберется.
- Карр-р! Карр-р! - вдруг раздалось над головой девочки. Это ворон Милош сел на борт колодца, и Катя отчаянно обрадовалась ему, будто самому близкому существу на свете, хотя, конечно, понимала, что птица ничем ей не поможет, разве что, поговорит.
- Милош, лодненький, холошенький, как я тебе лада!
- Без-зобр-разие! Карр-р! - деловито ответила птица.