независимым. Одарит Жасмин всем, что она заслужила своей преданностью. Вернёт ей утраченную в ожиданиях молодость и красоту. Всей семьей они поселятся втроем в доме на морском берегу, и будут жить долго и счастливо. Да, именно так, а не иначе, твердо повторил Боманц. Долго и счастливо. Вечерами солнце будет неспешно опускаться в сверкающие волны, а Курганье обратится в полузабытый страшный сон. Усердно потея и роя траншею для очередного раскопа, Боманц наткнулся на останки рыцаря теллекурре. Части угловатого доспеха Боманц вычистил до блеска и продал скупщику, а обломок длинного копья приберёг. Отнёс трофей домой, слегка подновил и поставил в углу комнатушки, гордо именуемой рабочим кабинетом. Внутри копья таился отрез тонкой шелковой ткани, намотанный на стеклянный валик. На белом шёлке Сет Мел начал рисовать подробную карту Курганья, размечая обнаруженные им узлы защитных заклятий. Шаблон рос, став из вечно орущего младенца шкодливым пацаном, а затем упрямым, задумчивым подростком. Он начал помогать отцу в трудах, таская тачку с измерительными инструментами, лопатами, топорами, мотыгами и бухтами веревки. Медленно и терпеливо. Шаг за шагом, месяц за месяцем, год за годом. Голос Жасмин становился сварливее и пронзительнее, а её укоры - больнее и справедливее. Она визгливо спрашивала, достиг ли он хоть каких-то успехов? Если нет, то какого демона они прозябают в треклятой глуши, хотя давно могли уехать? Боманц может подыскать себе ремесло в Весле или Розах. Вдруг по старой памяти его примут обратно в Университет, ведь он был там на хорошем счету? Задуманное вышло боком, ну и пес с ним. Они ещё не дряхлые старики. Они справятся. У них есть деньги, чтобы устроиться на первых порах. Шаблону незачем гнить в захолустье, надрываясь на раскопках с утра до вечера. Мальчик должен учиться и искать свое место в жизни, а не таскаться впустую по буеракам следом за полоумным папашей! - Сайта, сайита, сата. Боманц все чаще прибегал к этому несложному заклятью, унимающему головную боль. Вдобавок он начал страдать одышкой и с усталым удивлением осознал, что былые силы постепенно оставляют его. Мимолетные размолвки с Жасмин, раньше забывавшиеся на следующий день, превращались в долгие, выматывающие нервы споры. Порой Боманц задавался вопросом: кто эта усталая, крикливая женщина, настойчиво таскающаяся за ним по скрипучему дому? Почем она не уберется прочь, дав ему возможность спокойно заниматься делами? Он ловил себя на вспышках едкой, сокрушающей ненависти к опостылевшей жене - и спохватывался, понимая, что ненавидит не её, а себя. Она поверила ему, пошла следом, но так и не получила ни единой малости из обещанного им великолепия. Ничего, устало твердил Сет Мел. В следующем году он непременно добьется успеха. Жасмин проснется юной и прекрасной. Тогда он с полным правом скажет ей: видишь, я сумел, а ты не верила. Сомневалась во мне. Изводила упреками. Её глаза заблестят звездами, она улыбнётся - боги, когда он в последний раз видел её улыбку, ту, от которой начинала кружиться голова и болезненно сжималось сердце? Тихий вкрадчивый шёпот порой напоминал о себе. Теперь Боманц различал его более отчетливо, нежели в Весле. Может, сон Госпожи не был таким беспробудно крепким, как с пеной у рта твердили летописцы Белой Розы? Вдруг она смутно ощущает его присутствие и посылает ему ободряющий знак? Что ж, однажды он доберётся до намеченной цели. Дойдёт до бездонного колодца познаний, присядет рядом и отдохнёт, прежде чем зачерпнуть полной горстью искрящуюся влагу. - Сайта, сайита, сата. Собравшись за скудным столом, они отметили совершеннолетие Шаблона. Боманц изо всех сил старался держать себя в руках, но ядовитый язык Жасмин превратил задуманные семейные посиделки в поразительной громкости скандал. Шаблон старался примирить родителей, но без особого успеха. Вскоре сын вместе с караваном торговцев пушниной уехал в Весло - учиться. В глубине души Боманц надеялся, что Жасмин отправится вместе с ним. Родня приютила бы её, пусть и без особой радости. Но нет, упрямая старуха оставалась рядом. Должно быть, из врожденной вредности. Миновало три с половиной десятилетия. Другой на его месте давно бы отступился и убрался прочь из Курганья, но Сет Мел был выкован из прочной стали. А может, он просто страшился ставшего незнакомым и чужим мира за пределами Великого леса. Незаметно и жутко Боманц состарился здесь, среди вечно мокрых деревьев, хлюпающей почвы и окутанных моросью курганов. Жизнь и былая уверенность в себе капля за каплей уходили от него. Постоянно ломило кости, кололо в правом боку. Поднимая лопату, он начинал кашлять и задыхаться, и долго приходил в себя. Он никак не мог согреться, стал низкорослым, толстым и неуклюжим. Чем он, жалкий уставший старик, мог заняться там, в шумном и многолюдном городе? Однако на карте, спрятанной внутри копья рыцаря теллекурре, появлялись новые и новые отметки. Боманц прокладывал дорогу меж курганов, обходя ловушки, свирепых духов и погребенных чудовищ армии Властелина. Он пробивался вперед, потому что пути назад не осталось. Уехав из Курганья, он признает: вся его жизнь была одной огромной ошибкой. Он погнался за призраком удачи и остался ни с чем. Да Жасмин тогда его запилит насмерть! - Сайта, сайита, сата. Согласные шипели, как змеи. Боманц уныло разглядывал курганы, отмечая расположение проложенных охотниками за сокровищами траншей и рвов, и вяло переругивался с Бесандом. Власти давным-давно позабыли о поставленной в Курганье страже, бросив её на произвол судьбы. Дозорные исполняли свой долг спустя рукава, и только одряхлевший на службе Бесанд ещё пытался что-то делать. Боманц отправлял свой дух в странствие, паря над Курганьем, скользя извилистой проложенной тропой, не в силах пробиться к цели. Отчаяние с каждым днем становилось все сильней, мешая здраво мыслить. Иногда Боманцу казалось, что лучшее, что он может сделать - повеситься на ветвях старой осины. Кривое дерево росло неподалеку от их с Жасмин покосившегося, облупившегося дома, за столько лет так и не ставшего родным. Боманц с трудом устроился на переплетении корней, погружаясь в невеселые размышления. Ему казалось, проклятое Курганье чутко прислушивается к его словам и следит за ним. А может, не само Курганье, но населяющие его духи... или те, кто погребен в холмах. Они являлись Боманцу во снах - дряхлые, как он, злобные, сходящие с ума от клокочущей ненависти и бессильной ярости. Они метались за решетками, созданными из переплетения колючего вьюна и лунного сияния, тянули наружу костистые, узловатые пальцы, скребя воздух в попытках дотянуться до чародея. Некоторые угрожали участью горше смерти и тут же сулили исполнение всех желаний, другие молчали, сверкая из вечной тьмы разъярёнными глазами. А где-то позади них призрачно и многообещающе мерцало старое золото... Сам не замечая того, Боманц начинал разговаривать с Взятыми. Говорил о своей уходящей жизни, об утраченных надеждах и разбитых иллюзиях. О немногих друзьях, оставшихся в Весле или закопанных на маленьком убогом кладбище Курганья. Гибель некоторых из них тяжким грузом лежала на его совести. Одному толковому копателю, с которым Боманц долгое время работал в паре, он солгал о нетронутом богатом захоронении и указал якобы верную тропу - ради того, чтобы проверить расположение кольца охранных заклятий. Другого искателя Сет Мел заподозрил в слежке и прикончил ударом лопаты по затылку, спихнув труп в бездонный бочаг у кургана Хромого. Он сетовал, что не исполнил данных жене обещаний и был скверным мужем. Жасмин вправе гневаться на него. Её жизнь прошла в вечном ожидании, которое ничего ей не принесло. Она не стала юной, но превратилась в седую старуху с мерзким характером. Ходячая тюрьма из морщинистой плоти, в которой заточена былая Жасмин. Первоначальная влюблённость очарованного юнца в загадочную чародейку налетела и сгинула. Сейчас Госпожа была необходима ему, как единственный надёжный ключ, способный отворить двери узилища Жасмин. Ему всегда была нужна только Жасмин. Живая, дерзкая, неугомонная, верная. Он доберется до Госпожи и спасёт свою жену. Высоко в небесах чёрное пространство между звёздами прорезала едва различимая алая царапина. Если верить предсказателям, миновали очередные восемнадцать лет и возвращалась Великая Комета. Та самая, что служила грозным символом вероятного воскрешения Властелина и появления возродившейся Белой Розы. Уже пять, не то шесть раз комета ухмылялась своей кривой и лукавой алой улыбкой, но Властелин по-прежнему оставался заточённым. Там он навсегда и останется, уверил себя Сет Мел. Он же не безумец из числа самозваных Воскресителей, за которыми тщетно гоняется стражник Бесанд. Глупцы, невесть отчего вбившие себе в голову - коли им удастся способствовать побегу Властелина из его склепа, тот немедля сделает их своими любимцами и приближенными. Ха. Властелин прикончит их в первую очередь, а потом отправится вновь покорять мир. Нет, никогда этому не бывать. Ему нужны древние знания, а не залитые кровью земли и полыхающие города. У него есть надежное средство заполучить требуемое. Не зря он столько лет корпел над книгами. Ему известно истинное имя прекрасной и могущественной суки, погребённой в Великом кургане. Он обладает властью над ней. Старый чародей и искатель забытых сокровищ р