я. Он никак не мог согреться, стал низкорослым, толстым и неуклюжим. Чем он, жалкий уставший старик, мог заняться там, в шумном и многолюдном городе? Однако на карте, спрятанной внутри копья рыцаря теллекурре, появлялись новые и новые отметки. Боманц прокладывал дорогу меж курганов, обходя ловушки, свирепых духов и погребенных чудовищ армии Властелина. Он пробивался вперед, потому что пути назад не осталось. Уехав из Курганья, он признает: вся его жизнь была одной огромной ошибкой. Он погнался за призраком удачи и остался ни с чем. Да Жасмин тогда его запилит насмерть! - Сайта, сайита, сата. Согласные шипели, как змеи. Боманц уныло разглядывал курганы, отмечая расположение проложенных охотниками за сокровищами траншей и рвов, и вяло переругивался с Бесандом. Власти давным-давно позабыли о поставленной в Курганье страже, бросив её на произвол судьбы. Дозорные исполняли свой долг спустя рукава, и только одряхлевший на службе Бесанд ещё пытался что-то делать. Боманц отправлял свой дух в странствие, паря над Курганьем, скользя извилистой проложенной тропой, не в силах пробиться к цели. Отчаяние с каждым днем становилось все сильней, мешая здраво мыслить. Иногда Боманцу казалось, что лучшее, что он может сделать - повеситься на ветвях старой осины. Кривое дерево росло неподалеку от их с Жасмин покосившегося, облупившегося дома, за столько лет так и не ставшего родным. Боманц с трудом устроился на переплетении корней, погружаясь в невеселые размышления. Ему казалось, проклятое Курганье чутко прислушивается к его словам и следит за ним. А может, не само Курганье, но населяющие его духи... или те, кто погребен в холмах. Они являлись Боманцу во снах - дряхлые, как он, злобные, сходящие с ума от клокочущей ненависти и бессильной ярости. Они метались за решетками, созданными из переплетения колючего вьюна и лунного сияния, тянули наружу костистые, узловатые пальцы, скребя воздух в попытках дотянуться до чародея. Некоторые угрожали участью горше смерти и тут же сулили исполнение всех желаний, другие молчали, сверкая из вечной тьмы разъярёнными глазами. А где-то позади них призрачно и многообещающе мерцало старое золото... Сам не замечая того, Боманц начинал разговаривать с Взятыми. Говорил о своей уходящей жизни, об утраченных надеждах и разбитых иллюзиях. О немногих друзьях, оставшихся в Весле или закопанных на маленьком убогом кладбище Курганья. Гибель некоторых из них тяжким грузом лежала на его совести. Одному толковому копателю, с которым Боманц долгое время работал в паре, он солгал о нетронутом богатом захоронении и указал якобы верную тропу - ради того, чтобы проверить расположение кольца охранных заклятий. Другого искателя Сет Мел заподозрил в слежке и прикончил ударом лопаты по затылку, спихнув труп в бездонный бочаг у кургана Хромого. Он сетовал, что не исполнил данных жене обещаний и был скверным мужем. Жасмин вправе гневаться на него. Её жизнь прошла в вечном ожидании, которое ничего ей не принесло. Она не стала юной, но превратилась в седую старуху с мерзким характером. Ходячая тюрьма из морщинистой плоти, в которой заточена былая Жасмин. Первоначальная влюблённость очарованного юнца в загадочную чародейку налетела и сгинула. Сейчас Госпожа была необходима ему, как единственный надёжный ключ, способный отворить двери узилища Жасмин. Ему всегда была нужна только Жасмин. Живая, дерзкая, неугомонная, верная. Он доберется до Госпожи и спасёт свою жену. Высоко в небесах чёрное пространство между звёздами прорезала едва различимая алая царапина. Если верить предсказателям, миновали очередные восемнадцать лет и возвращалась Великая Комета. Та самая, что служила грозным символом вероятного воскрешения Властелина и появления возродившейся Белой Розы. Уже пять, не то шесть раз комета ухмылялась своей кривой и лукавой алой улыбкой, но Властелин по-прежнему оставался заточённым. Там он навсегда и останется, уверил себя Сет Мел. Он же не безумец из числа самозваных Воскресителей, за которыми тщетно гоняется стражник Бесанд. Глупцы, невесть отчего вбившие себе в голову - коли им удастся способствовать побегу Властелина из его склепа, тот немедля сделает их своими любимцами и приближенными. Ха. Властелин прикончит их в первую очередь, а потом отправится вновь покорять мир. Нет, никогда этому не бывать. Ему нужны древние знания, а не залитые кровью земли и полыхающие города. У него есть надежное средство заполучить требуемое. Не зря он столько лет корпел над книгами. Ему известно истинное имя прекрасной и могущественной суки, погребённой в Великом кургане. Он обладает властью над ней. Старый чародей и искатель забытых сокровищ решительно встал, тут же закряхтев и скривившись от острой боли, прострелившей спину. Он не сдастся. Осталось совсем немного. Вскоре он проникнет в усыпальницу под Великим курганом, развеет последнюю завесу чар и пробудит Госпожу. Она наверняка начнет юлить и попытается отделаться пустыми обещаниями, но он вынудит её дать ответы. Ведь именно она повинна в том, что Сет Мел столько лет торчал в Курганье, натирая кровавые мозоли о черенок лопаты! Она дразнила его, шептала в темноте под закрытыми веками, влекла и манила недосягаемым золотым сиянием. Вот пусть и расплачивается. Боманц, некогда носивший имя Сет Мел, слишком поздно узнал, что в своем стремлении к недосягаемой цели кое-что упустил из виду. Собственного сына, отправившегося за знаниями в Университет Весла. Шаблон с детства был толковым и вдумчивым мальчиком, живо интересовавшимся поисками и планами отца. Боманц не устоял перед искушением показать сыну карту на отрезе шёлкового полотна и намекнуть, ради чего они прозябают в Курганье. Он заметил, как азартно вспыхнули глаза сына, но приписал это юношеской романтичности. Это ведь так волнующе и захватывающе - прокладывать дорогу в окруженный чудовищами замок спящей красавицы. Мел полагал, сын всецело разделяет его устремления. Но Шаблона занимало другое. Не Госпожа с её тайнами Искусства, но Властелин с его могуществом, властью и целеустремлённостью. Сын Боманца сдружился с людьми, лелеющими мечту возродить захороненного Властелина к жизни. В год прихода огненной кометы Воскресители напали на Курганье, сокрушив Вечную стражу и сделав попытку прорваться по тайной тропе Сета Мела к Великому кургану. Сознавая опасность, Боманц убил их. Убил единственную отраду своего сердца, сына и его невесту. Убил давнего знакомца, торговца антиквариатом Токара. Убил их соратников, в безумии своем не понимающих, что творят. Убил, защищая мир - и сознавая, что опять опоздал. Разбуженная Сетом Мелом и ошибочно поименованная им чужим именем, Госпожа сбросила оковы и восстала из могилы. Охваченные призрачным огнем, Взятые вырвались из Курганья. Исчезнувшего невесть куда Боманца сочли погибшим. Той роковой ночью в городке подле заброшенных курганов недосчитались многих - как солдат из Стражи, так и мирных жителей. К утру Госпоже удалось приструнить Взятых и заставить покориться. Властелин остался на прежнем месте, в своей могиле - Госпожа совершенно не желала делить власть над миром с бешеным и неуправляемым супругом. Госпожа и Взятые отправились заново строить свою империю, разрушенную Белой Розой. Павших в Курганье захоронили. В ночь Возрождения Взятых старая, седая, полубезумная Жасмин бежала прочь из городка. Её душа превратилась в выжженную пустыню, а разум тлел, как последний уголёк в печи долгой зимней ночью. Пошатываясь и стеная, Жасмин вместе с испуганными беженцами шагала по тракту на юг, к Веслу, следуя за мерцающим золотистым огоньком. Она не знала, видела ли она его наяву, или он ей пригрезился. За её спиной танцевали и сражались духи, касаясь головами низких облаков, и яростно пылала над руинами Комета. Овдовевшая супруга Боманца несла увязанные в прочный мешок книги сына и записи мужа. Она прижимала их к себе нежно, как новорожденного ребенка. Боманц и Шаблон дорожили этими бумагами, хотя они не принесли им ничего, кроме несчастий. Значит, она должна их спасти. Лёгкая золотая искра парила перед ней, ободряя и указывая путь. Сияние исчезло только неподалеку от стен Весла, чуть слышно прошелестев над ухом Жасмин: - Благодарю тебя. Живи долго и счастливо, как он хотел. - Зачем мне жить? - тоскливо спросила призрака Жасмин. - Больше нет ни Боманца, ни Шаба, так зачем мне коптить небо? Я устала. Я хочу умереть. - Хорошо, - отозвалось теплое сияние. - Тогда усни, Жасмин. Обещаю, к тебе придут прекрасные сны. Спи. Жасмин послушно свернулась на обочине дороге и задремала. Спустя какое-то время проходившие по тракту горожане заметили спящую старуху и подошли ближе, узнать, жива ли она. Старуха успела окоченеть, сжимая в руках какой-то мешок. Переглянувшись, почтенные горожане решили, что покойнице мешок со скарбом совершенно ни к чему, а вот им наверняка пригодится. Найденные в мешке книги были выгодно сплавлены торговцу антиквариатом. Труп старухи подобрали мортусы и закопали в дальнем конце кладбища для бедняков и безымянных нищих. Спустя почти сотню лет записи Боманца и книги, собранные его сыном-Воскресителем, оказались в руках людей, желавших положить конец Властелину и Госпоже. В книгах действительно затаилось подлинное имя Госпожи, ускользнувшее от внимания Сета Мела. Властелин был повержен и навсегда изгнан прочь из мира,