бесхвостые! Или я выжгу ваши убогие мозги, а то, что останется, отдам охотникам на крокодилов в качестве приманки. Значит, так... Громкость голоса Н'Гамо упала до вполне приемлемого уровня. Это значило - показательная часть закончена, начинается серьезный разговор. Ученики мгновенно подобрались. - Учитель отвечает за своих учеников. Значит, и вина моя. Как я буду теперь объясняться с Мкузу - моя забота. Но я доверял тебе, Младший, а ты меня подвел. Теперь я буду знать, что в серьёзных делах доверять тебе нельзя, и запомню это. Вам троим назначаю наказание... - Мне-то за что?! - возник Пересмешник. Н’Гамо очень внимательно посмотрел на него. Пересмешник сдулся. - За компанию, - сказал Н'Гамо после долгой паузы. - В ближайший месяц я не буду вас учить. Ничему. Для начала принесете мне кровавой ягоды кхеф - по три корзины каждый. Там видно будет. Кровавая ягода кхеф растет в пойме Великой Реки, в мангровых болотах. В жутчайших комариных топях, со змеями, крокодилами, стаями рыбы-писюна, червем-кожеедом и прочими болотными прелестями. Эта ягода - не только ценный ингредиент для множества магических зелий, она еще и довольно редкая. Три корзины - неделя работы. Учитель Н'Гамо знал толк в наказаниях. На третий день, когда молодые адепты изрядно опухли от комаров и охрипли от проклятий, Младший провалился в дыру. - Что там? - тревожно крикнул сверху Пересмешник. Младший молчал. Потом в непроглядной черноте ямы вспыхнул яркий свет лобкового, нет, налобного фонаря. - Живой я, - донесся голос Младшего из земных глубин. - Цел и невредим, только тут что-то... ух ты... Эй, все сюда! Может быть, когда-то здесь стоял храм. Или крепость, или дворец - сказать невозможно: все, кроме пары изъеденных временем стен, пожрали джунгли. Но этот подвал строители отделывали с особым тщанием, облицовывая стены базальтом и заливая свинцом швы. Так что воды на полу было всего по щиколотку, а ползучей и всепроникающей зелени совсем немного. Зато были змеи. И сколопендры. И склизкие, отвратительного вида груды вдоль стен. За одной такой грудой Тамтам нашел стенную нишу, а в ней - заплесневелый медный сундук. Вытащить его наружу не было никакой возможности, однако, изрядно помучившись с крышкой, ученики мага добрались-таки до совершенно сухого, нетронутого ни крысами, ни гниением содержимого. Сундук был на две трети набит квадратными штуковинами из сшитых листов обработанной кожи и еще на треть - штуковинами из кожи, свернутой в рулон. У старого Н'Гамо таких штуковин было целых шесть, и он ими ужасно дорожил. Здесь же их было с полсотни. - Книги, - благоговейно произнес Младший. - Свитки. Жутко древние. Может, времен владычества Болибога. А может, и раньше. - За такую добычу учитель нам что угодно простит, - сказал Пересмешник. - А может, они магические? Тогда мы могли бы стать сильнее самого Н'Гамо. Может даже, сильнее Мзанзы с Запретного Острова. - Спасибо многомудрому Н'Гамо за науку, - решительно сказал Тамтам. - А ты, Младший, еще спрашивал, зачем нам учиться читать. Далеко не все содержимое сундука оказалось полезным. По меньшей мере половина книг и все свитки были написаны на языках, которых ни один из адептов не сумел понять, а в половине из оставшихся ученики колдуна не смогли даже опознать алфавит. Но и того, что они смогли прочесть, хватило с лихвой. К наступлению темноты всех троих трясло, как в приступе болотной лихорадки, от радостного возбуждения. Кровавая ягода кхеф была прочно забыта, сверкающие и манящие картины магического всемогущества открывались одна другой краше. - «Основы магии четырех начал», - бормотал Младший, вороша страницы здоровенного фолианта. - С картинками. Для начинающих. Это, значит, если сложить пальцы вот так... и выдать на жест импульс силы из чакры второго порядка... где там у нас такая чакра? Ага, вот... то получится... получится... - Шестой том Анналов Черного Отряда, - перебил Тамтам, прижимая к себе увесистую книгу. - Ты послушай только! Оказывается, есть такие Вольные Отряды Хатовара. С незапамятных времен они бродят по миру, сражаясь... в общем, сражаясь. И представь - один из таких отрядов проходил Длок-Алок! Служил Болибогу! Может быть, он существует до сих пор! Вот бы присоединиться к такому отряду! Вот это была бы жизнь, а, Младший?.. Пересмешнику в числе прочих достался тяжелый черный том с медной оковкой. Странная была книга - местами совсем понятная, а местами не совсем. Вот там, где говорится о переселении душ, о похищении тени, об управлении чужим телом - вроде все понятно, хотя и страшновато. А что такое, скажем, «трансформа»? Или «териантропия»? А «полиморфизм» или «гемозависимость»? Или вот: на отдельной странице набор слов, написанных вроде бы знакомым алфавитом, но совершенно ничего не означающих. Может быть, это заклинание? Что произойдет, если прочитать его вслух?.. ...Тамтам и Младший ничего не успели сделать, когда вслед за десятком странно звучащих слов Пересмешника скрутило жестокой судорогой. Они в ужасе смотрели, как крепкого, рослого парня (Пересмешник был старше, и отец его был охотником из другого племени) корежит неведомая сила, превращая человека в черную пантеру; как пальцы превращаются в крючковатые когти, зубы становятся клыками, как крик боли становится рыком голодного зверя... Младший опомнился первым. Заклятие стихии огня, только что подсмотренное в «Основах», сложилось почти само собой, и импульс силы из чакры второго порядка сработал как нужно; гудящий огненный шар ушел в цель. Ответом был ужасающий рев, в котором мешались ярость и боль. И тут же - режущий удар в лицо. Тьма мгновенно залила левый глаз. Потом мир стал темным весь, целиком. Тамтама пантера просто сшибла в прыжке, устремляясь к деревне. Молодой самец пантеры-людоеда был зол и голоден. Маленький никчемный человечек больно обжег ему шкуру. Ничего, на форвалаке все заживает быстро. Теперь инстинкт требовал одного: убивать. А память ученика колдуна услужливо подсказывала, где водятся жертвы. Много жертв. Когда послышались первые крики ужаса с окраин деревни, учитель Н'Гамо вкушал послеобеденный отдых. Он выскочил из хижины с резвостью, которую крайне сложно было бы заподозрить в столь тучном теле, не забыв прихватить боевой жезл. На его глазах нечто черное, гибкое, хищный сгусток ярости, мелькнуло за хибарами, и через тощий плетень перевалился младший сын вождя Казонги, вскрытый от плеча до пупка. - Форвалака! Форвалака! - кричали повсюду. Старший Охотник Мкузу, пригибаясь, пробежал мимо c копьем в одной руке и ловчей сетью в другой. Спустя пять ударов сердца рядом с Н'Гамо шлепнулась его оторванная по локоть рука, все еще сжимающая обломок копья. Н'Гамо глубоко вздохнул, прикрыл глаза, приводя себя в надлежащее состояние духа перед боем. Последним боем, в этом он не сомневался. Против старого, матерого зверя у него вообще не было бы шансов; но здесь был молодой новообращенный самец, поэтому шансов не было у обоих. Боевые заклятья заплясали на кончиках пальцев, защитные татуировки опалили кожу изнутри. Форвалака приближалась, почти неуязвимая, текучая, как вода, быстрая, как мысль, опасная, как смерть, и деревенский колдун Н'Гамо, третий из Круга Посвященных Длок-Алока, шагнул ей навстречу, выплеснув весь арсенал своих заклятий. ...Так ли все было на самом деле? Не знаю. Свидетелей, кроме Одноглазого и Тамтама, не осталось, а эти двое так до самой смерти и не сподобились рассказать, что заставило их покинуть родные джунгли и много лет искать Черный Отряд. Так что вполне возможно, что все, записанное сейчас мною в Анналы - не более чем плод буйной фантазии старины Костоправа, собранный по крупицам из имен, названий, фактов и домыслов. То есть совершеннейшая ересь. А может, и нет.