е побеспокоит. Впрочем, как и Белая Роза. - Она умерла? - уточнил полковник. - Роза сложила меч и щит и удалилась на покой, - загадочно ответила Госпожа. - Нет, как ни странно, она жива и даже по большей части здорова. Но больше ей не скакать впереди армий, размахивая знаменем. Ее время, как и время Властелина, исчерпалось до последней песчинки. Полковник внимательно слушал Госпожу, кивал в нужных местах, запоминал на будущее и всячески старался являть собой образец безупречности. Только выйдя из зала совещаний, он позволил себе маленькую слабость - подумать о том, что его действительно занимало. Выводы из раздумий были неутешительными. Полбеды, что симпатяга Мурген являл собой тот образчик мужской красоты, что был весьма по душе полковнику. Настоящая беда крылась в том, что полковник Илрайн не имел ровным счетом никаких рычагов влияния ни на одного из братьев Черного Отряда. Живя в Башне, полковник нашел множество способов удовлетворять свои прихоти. Дамы-чиновницы наперебой старались привлечь его внимание. Он обзавелся десятком адъютантов и порученцев, развлекаясь царящей в их рядах нездоровой конкуренцией и свирепой борьбой за выживание. Он мог добиться тех или иных услуг почти от любого обитателя Башни - легким шантажом, парой завуалированных угроз или обещанием повышения по службе. Мурген не входил в число обитателей Башни. Он был чужаком, пришедшим извне. Молчаливым солдатом, закованным в незримую броню отрешенной печали. Полковник Илрайн встречал множество разных людей, но никогда еще не сталкивался с человеком, несшим свое одиночество с таким спокойным достоинством. Ничего, утешил себя полковник, времени в достатке. Капля камень точит. Так выйдет даже увлекательнее - заполучить желаемое не силком, но добровольно. Не спеша подобрать ключи к замкнувшейся душе и вызнать, что скрывается за запертыми дверями. Надежда развеялась на второй же день. Приставленные к гостям топтуны принесли новость: Отряд не намерен задерживаться в Чарах. Мало того, Госпожа всерьез подумывает бросить Империю на произвол судьбы и уйти с ними на поиски приключений! Они намереваются идти на юг, искать загадочный Хатовар, откуда, по преданию, вышли предшественники Черного Отряда. Наемники уже даже паковали багаж, дожидаясь, когда Госпожа разберется с делами Империи. Полковник Илрайн нахмурился. Мог ли он что-то сделать без ущерба для своей репутации? Получалось - мог. За Госпожой были чародейство и мудрость прожитых веков. За ним - обычная человеческая хитрость и расчётливость, плюс все возможности его департамента. Малость поколебавшись, полковник расчётливо метнул камешек, обрушив на голову (и стол) ничего не подозревавшей Госпожи лавину неотложных проблем, указов, ожидавших ее подписи, судейских протоколов и прочих накопившихся за год Государственно Важных Дел. Госпожа отличалась чудовищной работоспособностью и расторопностью, но даже она была не в силах быстро одолеть захлестнувший её бумажный вал. Костоправ окопался в библиотеке, проводя какие-то изыскания. Прочим солдатам Башня пришлась совсем не по душе. Илрайн их понимал. Первые месяцы жизни здесь он тоже чувствовал себя неуютно. Потом ничего, свыкся. Башня подавляла высотой, массой спрессованного черного базальта и поразительным количеством скрытых в ней помещений. В сущности, Башня в Чарах была целым городом, чье население разместилось в одном громадном здании пятисотфутовой высоты. Вокруг Башни разбили обширный парк с мемориалом в честь всех погибших в битве при Чарах. Еще в парке были пруды, водопады, беседки, огороды и даже фермы. Жители ближайших городков целыми семьями приходили сюда в праздничные и выходные дни, устраивали пикники и ярмарки. Госпожа распорядилась не препятствовать им и поощрять визитеров. Мол, это способствует налаживанию хороших отношений между властью и подданными. Спутники Госпожи маялись бездельем, шатаясь по пышно цветущим садам и наведываясь в городки по соседству. Улучив момент, полковник лично выследил Мургена. Знаменосец в одиночестве бродил по тропинкам или сидел на холме неподалеку от огромной звезды черного гранита, установленной на бывшей первой линии обороны Башни. Илрайн пару раз подходил к нему, пытаясь завязать разговор, но не преуспел - Мурген оказался крайне угрюмым типом. А может, ему просто не нравилось попусту чесать языком. Время шло. К исходу второй недели полковника швыряло от отчаяния к бешенству - он ни на шаг не продвинулся к своей цели. Как бы невзначай проходя мимо комнат гостей, Илрайн расслышал отголоски ссоры между Одноглазым и Костоправом. Темнокожий колдун был сыт Башней по горло. Он справедливо упрекал Костоправа в том, что тот закопался промеж старых книг и вдобавок идет на поводу у Госпожи, просившей ее подождать. А ее дела могут вообще никогда не закончиться. Что ж, так и прикажете торчать до скончания веков в постылой Башне, всякий день перенося отъезд на завтра? - Ты прав, - признал Костоправ. - Я забыл, что теперь отвечаю не только за себя, но и за Отряд. Время идет, мы стареем, а Хатовар не становится ближе. Я поговорю с Госпожой. Независимо от ее решения мы выступаем завтра на рассвете. Предупреди остальных, чтобы были готовы. - Да мы давно готовы, - заворчал колдун. - Только свистни. Сидим тут, паримся, а все из-за твоей подружки. На пару ударов сердца полковник едва не потерял самообладание. У наемников слово с делом не расходится. Завтра их здесь уже не будет. Он должен был что-то срочно предпринять, но что? В выделенной ему комнате Мургена не было. Там вообще было на удивление пусто и чисто, словно тут никто и не жил почти две недели. На постели лежал аккуратно увязанный дорожный мешок. Илрайн спустился в парк, отыскав знаменосца на привычном месте подле черной звезды. Мурген пытался разобрать строчки, глубоко выплавленные в граните. Их начертала силой магии сама Госпожа - древнее четверостишие о прахе и пепле, из которого все мы вышли и куда возвращаемся, чтобы вновь возродиться. Илрайн кашлянул, привлекая внимание. И брякнул первое, что пришло на ум - спросил, участвовал ли Мурген в битве при Чарах. Чего, конечно же, быть не могло - Мурген был слишком молод для этого. Знаменосец отрицательно мотнул головой, нехотя добавив, что много слышал об этой битве от ветеранов и читал описание в Анналах. Вот Костоправ - тот да, очевидец, и вел записи прямо на поле боя. Илрайн спросил, действительно ли он имеет в виду легендарные Анналы - хроники Отряда, непрерывно ведущиеся почти триста лет. Мурген слегка оживился, объяснив, что часть этих хроник утрачена в скитаньях и сражениях, но Отряд не теряет надежды снова их отыскать. Слово цеплялось за слово. Полковник мысленно сравнивал себя с рыболовом, выводящим на мелководье крупную и удивительно сторожкую рыбу. Малейшее неосторожное движение, и добыча сорвется с крючка. Он присел рядом с Мургеном. Тот не возражал и не пытался ни уйти, ни отодвинуться. Огромная тень от Башни чуть сдвинулась, накрыв озеро под холмом. По воде побежала серебристая рябь. Илрайн аккуратнейшим образом свернул разговор к теме личных предпочтений Мургена. Было бы досадно после стольких хлопот в самый последний миг выяснить, что тут и рассчитывать было не на что. Разве что на добрый удар в челюсть, когда знаменосец сообразит, на что ему намекают. А он сообразит рано или поздно. Он, оказывается, вовсе не глуп, просто предпочитает держать язык за зубами. Сидеть рядом с ним было - что жариться на раскаленных углях. В тихом, сдержанном Мургене крылось нечто, вынуждавшее видавшего виды полковника Илрайна изнывать в тоскливых сожалениях о недосягаемом. Эх, будь у него чуть побольше времен. Еще хотя бы месяц. Ладно, не месяц, пара недель. Он бы уломал знаменосца. Сперва на одну маленькую уступку, потом на другую. Выкроил бы время и нашел повод для совместной поездки ну хотя бы в Вязы. Вдали от Башни, соглядатаев и Отряда можно было бы рискнуть. Что-нибудь да обломилось бы. Особенно если для начала завалиться в хороший трактир с весёлыми девицами - Илрайн знал не один такой. Девицы и белое вино из Опала здорово способствуют душевному расслаблению... - Я не против, - сказал Мурген. Полковник едва не прокусил язык. Неужто он был так неосторожен, что выболтал свои замыслы вслух? В таком случае ему одна дорога - прямиком в отставку. Причем позорную. - Да нет, - тем же рассудительным и невозмутимым тоном успокоил его Мурген. Он смотрел в сторону, на вязовую рощу и отмеченное высокой колонной место гибели кого-то из Взятых за ней. - Тут и тупица бы допер, к чему ты клонишь. Говорю же, я не против. Только в Башню не пойду. Жутко там. Справившись с потрясением, Илрайн рассудил, что столь ценными подарками судьбы не разбрасываются. Мурген согласен? Отлично! Никаких народных гуляний в парке сегодня вроде не намечается, значит, надо действовать быстро и решительно. А то передумает и улизнет. А если у него еще и опыт имеется, так вообще больше желать от жизни нечего. Иметь дело с неискушёнными партнёрами полковнику не нравилось. Много возни и уговоров, а в итоге - сплошное разочарование. Мурген разочарованием не стал. Это было истинное потрясение, фейерверк и юношеский энтузиазм, с лихвой в