кая, твердая как дерево. - Будешь кричать? - М-м, - это я пытаюсь сказать "нет". Рука чуть отодвигается. Тай Дэй. Один из нюень бао, странного народа Дельты. Всей своей оравой, вместе с младенцами и старичьем, они отправились в паломничество на север и застряли в Дежагоре. Две или три ночи назад Могаба и его отряд вырезали две трети паломников - просто чтоб не путались под ногами. Остальные успели нырнуть с нами в подземелья. По ходу дела мне посчастливилось спасти младшее поколение семейства Глашатая - типа, что выступал у нюень бао за старшего. Тай Дэй - его правнук. Еще в живых осталась его сестра Сари, дева, достойная воспевания в легендах. Плюс совсем мелкие детишки. Плюс Кы Гота, двужильная бабка с языком и нравом, как у ведьмы. Той самой, что жрет заплутавших путников на завтрак. - Я проснулся, - почти беззвучно говорю я. Меня трясет после свидания со старушкой Киной, разрушительницей миров. - Что, я опять блажил? - Почти, - дотошно уточняет Тай Дэй. Мы лежим бок о бок на старом, расползающемся от сырости матрасе, втиснутом в неглубокую нишу. Таково нынче мое жилье. По нынешним меркам - роскошь. Вообще-то у меня была клетушка-комнатушка, на три четверти забитая Анналами Отряда, но я отдал ее Сари, Готе и детям. Наверху ночь. Или день. Никакой разницы. У нас всегда ночь, слегка разгоняемая тусклыми лампами. Может, там идет дождь. Покойники качаются на волнах озера, над которым торчат башни и стены Дежагора. Мертвые тела нанизаны на крюки в подземельях. Это сделали Могаба и его люди. Они едят человечье мясо и пьют горячую кровь, чтобы выжить. Они надеются достать Старую Команду - чтобы никто и никогда не узнал о том, что они делали в Дежагоре. Сжечь летописи, в которых сохранено все. Когда вода схлынет и откроются ворота, те, кто войдут в Дежагор, заполучат огромную кучу разлагающихся, воняющих, раздутых трупов. Не могу отделаться от этой картины. Вонь мертвечины забивает ноздри, тяжело дышать, выпустите меня отсюда, выпустите!.. - Тихо, - говорит Тай Дэй. Сложением он, как и любой нюень бао, смахивает на недокормленного подростка, но хватка у него железная, а с мечом он не уступит никому из наших. - Не дергайся. Дыши ровно. Успокойся. Легко ему говорить. Я как похороненный заживо. А может, я и есть мертвец. В моем черепе копошатся черви, но я продолжаю видеть сны. Проклятие, я никогда от этого не избавлюсь. Почему, за что? Я ведь обычный парень, подавшийся в армию от перспективы всю жизнь копать брюкву на огороде. Но вот он я, в притихшем от ужаса Дежагоре, залитом кровью, а не водой. Я - спящий наяву сноходец, Кина рыщет, ища меня, чтобы пожрать и сделать частью себя... Упс. Тай Дэй гладит меня. Очень осторожно, очень бережно. Мы грязные, провонявшие, стиснутые камнем и темнотой, а он засовывает руку мне в штаны. Надо отпихнуть его и велеть убираться прочь. Но то, что он делает - это не сон. Мои грезы - искаженное отражение реальности, но не до такой же степени! Значит, не сон. Уже хорошо. Не то, чтобы у меня была склонность кувыркаться в койке с парнями. В последние месяцы нам всем было не до постельных забав. В койки мы валились замертво и исключительно затем, чтобы вздремнуть хоть несколько часов. Но прежде, когда подворачивался случай... Прежде я не возражал. Вот только все мои случаи можно пересчитать по пальцам. Причем одной руки. Причем увечной, как у Сопатого. Приятно. Тай Дэй то сильно сжимает ладонь на моем члене, то проводит сверху вниз кончиком пальца. Я уже забыл, как это бывает приятно. Внизу живота тянет и горит, сводит мышцы исподволь накатывающим желанием. Тай Дэй еле слышно хмыкает: - Каменный Солдат. Тоже мне, остряк выискался. Ничуть не каменный. - Солдат - он везде солдат, - отвечаю я. Смутно понимая, что не должен соглашаться. Я приношу несчастье тем, кто пытается остаться рядом со мной. Я никого не люблю, никому не доверяю, не хочу ни за кого отвечать. Все равно завтра Отряд снимется и уйдет дальше. Или моего друга прикончат в бою. Одиночество - мой щит, мои доспехи. Но я так устал денно и нощно таскать их на себе. - Победи меня, - говорит Тай Дэй. Чуть отстраняется, умудряясь быстрым, юрким движением стянуть рубаху и мешковатые штаны. Ложится на живот. Я почти не вижу его, но догадываюсь, что он широко раздвигает ноги. - Давай. Ты живой, ты сможешь. Темно, и можно не закрывать глаза. Тай Дэй трется об меня. Маленькая, угловатая задница. Я держу его за костлявые бедра, пытаясь пристроиться, Нелепо, неловко, неудобно. Он помогает мне рукой, направляя в себя. Узко, тесно. Кажется, шевельнешься - сдерешь со своего невыразимого шкурку по самые яйца. Тай Дэй шипит сквозь зубы и малость подается навстречу. Тесно, как тесно. Если я у него первый - он что, спятил? Даже моего малого опыта достаточно, чтобы понять - ровным счетом ничего не выйдет. Он сжимается внутри, не давая мне выскользнуть. Снова толкается ко мне - снизу вверх, приподнимая задницу. Я выше и тяжелее, чем он. Мои движения вдавливают его в набитый перепрелой соломой матрас. Только не торопиться. Толчок, сперва несильно. Он давится вскриком, заглушает его собственной ладонью. До чего тощий, все кости наружу. Толчок, медленное плавное движение внутрь и глубже. Как будто ныряешь в густую, стоячую воду. Еще и еще раз, снова и снова. Пока Тай Дэй не начнет откликаться, приподнимаясь на локтях и коленях, дергаясь в такт и втягивая воздух сквозь закушенную губу. На него можно положиться. Он не заголосит, испугав чутко спящих неподалеку от нас людей. Тай Дэй будет молчать до последнего. Только в самом конце он испускает долгий, сипящий звук. Замирает, уткнувшись лицом в скрещенные руки. Я лежу, привалившись к его быстро вздымающемуся, влажному боку. Ощущая, как поднимаются и опускаются ребра, как часто колотится сердце. Хорошо, что это не во сне. Тепло, темно. Теперь я думаю не о мертвецах, а о нерожденных детях в материнской утробе. Мы спасли детей семьи Кы и сделаем все, чтобы они выжили. Старая Команда тоже выживет. Мгновение слабости - не в счет. Мы цепкие, упрямые и выносливые. Ради наших братьев, ради строчек в Анналах - я должен жить. Я буду жить. Невзирая на все и вопреки всему. Наверное, я должен бы поблагодарить Тай Дэя. Но я знаю, что нюень бао все понимает без лишних слов. Он сделал то, что считал должным. - Мурген, - приглушенно окликают из коридора. Судя по голосу, Масло. - Мурген, куда ты нахрен запропастился? Люди, кто-нибудь видел Знаменосца? - Я здесь, - откликаюсь я. - Поднимай задницу и топай на башню. Дозорные говорят, на берегу озера началась драчка. - Иду. Тай Дэй? - С этого дня я всегда иду впереди тебя, - говорит он. Это не громкие слова, не клятва верности, не обещание. Просто констатация факта, прямая и незамысловатая. Будет именно так, как он сказал. Теперь мне никогда от него не отвязаться - пока я или он не отправимся на вечный постой к Разрушительнице Союзов. Я еще не знаю, рад я этому обстоятельству или нет. Сколько лет я безнадежно искал того, кому можно доверять, а он сам нашел меня. Неужели я не буду одинок? Странное ощущение. Сны никуда не денутся, но Кина теперь не сумеет отыскать меня. Больше ей не затащить меня в обитель боли. Но почему, почему я видел во снах сгоревшие рукописи?..