зуясь хорошим настроением Властелина, рискнул узнать причины такого странного решения. Отчего бы не обработать пленника, дабы тот без утайки изложил все, что ему известно о планах Белой Розы? Властелин заявил, что его мало волнуют планы противницы. Переломать Трепачу кости всегда успеется. Не-ет, на сей раз он придумал кое-что получше. Вот будет досада для Белой Розы, когда она узнает, что ее вернейший сторонник покинул ее. Причем совершенно добровольно. Ну, кто рискнет сделать ставку - как долго продержится человек, прежде чем сдастся? - Пару дней, - сказал Душелов. - Седмицу, - предположил Крадущийся. Луногрыз назвал срок в две недели. Госпожа прикрыла загадочно мерцающие очи ресницами, невозмутимо заявив: - Никогда. Она не ошиблась. Она никогда не ошибалась, к восхищению и ярости своего супруга. Трепач - трусоватый, слабый, обычнейший человек - внезапно оказался крепким орешком. Он трясся от холода, слизывал проступающую на камнях воду, грыз собственные пальцы, но не сдавался. Властелин был вынужден отменить свой приказ морить пленника голодом. Всякий день он лично поднимался на башню, проводя несколько часов наедине с мятежником. Меняющий, не удержавшись от искушения, отправился проведать, что там творится. Под дверями он наткнулся на Душелова и Луногрыза - окутавшись покровом невидимости, те беззастенчиво подслушивали и подсматривали. Меняющий шуганул их прочь и вошел, пользуясь тем, что нынче он был в милости. На сей раз Властелин решил не прибегать к физическим пыткам. Он забавлялся тем, что неспешно и умело потрошил воспоминания Трепача. Взрезая трепещущую душу и вытаскивая на поверхность самые неприглядные, пугающие и отталкивающие моменты его жизни. Всю ложь, все обманы и предательства. Всю глупость, бессовестность и двуличную расчётливость. Это было куда больнее физических пыток. Забившийся в угол человек безостановочно хныкал, шмыгал носом и подвывал, как раненое животное... но не произносил заветных слов. Миновала седмица. Потом еще одна, и еще. Кормили Трепача впроголодь. Теперь он походил на живой скелет, туго обтянутый тонкой грязной кожей. Противостояние затягивалось, становясь нелепым и пугающим. Властелин мог одним мановением пальца покончить с упрямым смертным - тем самым расписавшись в своем поражении и признании того, что Госпожа опять оказалась права. Бросая взгляды на Полуночную башню, каждый из Взятых невольно вспоминал, как он оказался в Вершинах. Кого-то обольстили и обманули, поманив призраком власти и могущества. Кого-то вынудили силой. Кто-то полагал, что совершает подвиг самопожертвования, отводя беду от своего города или провинции. Кто-то самоуверенно рассчитывал прикинуться верным, выждать мгновение и нанести Властелину удар в спину. Костоглоду просто нравилось безнаказанно уничтожать все сущее. Чародейка Бурезов отчего-то вбила себе в голову, что сумеет очаровать Властелина и заменит ему Госпожу. Но все они равно или поздно склонили головы, встали на колени и признали себя побежденными. Все они прошли сквозь пылающее горнило Взятия, исковеркавшего их души и тела. Стали преданными слугами Властелина. Его клинками и отравленными кинжалами во тьме, его глазами и ушами. А человек, заурядный смертный, не покорился. Меняющий Облик, кряхтя, преодолел три сотни ступенек винтовой лестницы. Ключ от камеры висел рядом с дверями. В сущности, держать Трепача под замком не было никакой необходимости. Он все равно не сумел бы никуда улизнуть из Вершин. Взятый отпер дверь и вошел. Пленник издал дрожащий жалобный стон и попытался отползти в дальний угол камеры. Ноги у него распухли и сочились кровью, отказываясь поддерживать тело, иссохшие руки походили на клешни чудовища. "Почему?" - хотел знать Меняющий Облик. "Ради чего ты сопротивляешься, продлевая свою агонию? Твои друзья не примчатся на выручку. Они наверняка считают тебя мертвым. Никто и никогда не узнает о твоей упрямой верности Розе. Никто не оценит твоего мужества. Ты оказался плохой игрушкой. Властелин вскоре прикончит тебя. Почему ты не скажешь того, что он желает услышать?" Человек смотрел на него из дальнего угла камеры. Грязный, тощий, выкашливающий черные ошметки легких. Несгибаемый в своей преданности - единственной опоре, что ему осталась. Он впился в нее, как утопающий в пресловутую соломинку, и она держала его в бушующем океане. Вопреки любым доводам рассудка. Меняющий получил ответ. Оставалось только повернуться спиной и уйти. Нынешним вечером Госпожа и Властелин повздорили. Их гнев воспламенил гобелены на стенах и вдребезги разнес черно-алые витражи в окнах. Они швыряли друг в друга трескучими молниями, споря об участи человека в высокой башне. Властелин, как обычно, взял верх над супругой - исключительно за счет магической силы, а не убеждения. По прихоти судьбы Властелин был ходячим вулканом чародейства, клокочущим и бездонным. Меняющему иногда казалось, что глотка Властелина должна пыхать раскаленной лавой, так много было заточено в нем яростной, рвущейся наружу энергии. Он не умел так изящно и тонко сплетать заклятия, как Госпожа, да и не нуждался в этом. Властелин незамысловато сокрушал любые препятствия, что вставали на его пути. Жена не была исключением. Он отшвырнул Госпожу в сторону, как перышко, ревя, что сыт по горло ее злоязычием. Завтра он сделает из треклятого человечишки Взятого. Он так решил, значит, так и будет! Как все Павшие, Меняющий ощущал настроение своего господина. Вершины наполнились удушливой, ядовитой злостью - после ссоры Властелин был сильно не в духе. К тому же разъяренная Госпожа отказала ему в близости, захлопнув у него под носом заговоренную дверь своих покоев. Дабы успокоиться, Властелин отправился почтить своим присутствием Зовущую Бурю. Чуть позже Меняющий заметил отирающегося под дверями Крадущегося - тот явно рассчитывал урвать кусочек высочайшего внимания. Итак, Властелин был занят. Никто в Вершинах не отважился бы спросить у Меняющего Облик, зачем ему понадобилось взойти в Полуночную башню. Проклиная каждую из ступенек, грузный Меняющий взобрался на последний ярус. Плечом толкнул дверь, выломав замок. Бросил рядом с вскинувшимся Трепачом моток добротной пеньковой веревки. - Он хочет сделать тебя Взятым, - сказал Меняющий. - Из крепости тебе не скрыться. Но в мире еще осталось место, куда ему не дотянуться. Если ты рискнешь. Вон та балка выдержит, обещаю. Человек смотрел из сумрака воспаленными, слезящимися глазами. Взял веревку и медленными, неловкими движениями сладил петлю с затягивающимся узлом. Меняющему пришлось помочь ему, перебросив свободный конец веревки через балку. Цепляясь за выступы в стене, Трепач поднялся на подгибающиеся ноги. Два шага дались ему с огромным трудом. Он встал под балкой, смотря на Меняющего Облик. Едва заметно кивнул. Взятый резко дернул веревку. Обладая огромной физической силой, он почти не ощутил тяжести человеческого тела. Трепач взвился в воздух, засучил ногами, сдавленно захрипел. Смертные в такой момент непроизвольно испускали струйку мочи, но Трепач так мало пил, что в нем больше не осталось жидкости. Он висел, мелко дрожа и вращаясь на натянутом канате. Выждав время и убедившись, что человек окончательно и бесповоротно мертв, Меняющий спустил его вниз. Оттащил в угол и уложил там. Хотел забрать веревку с собой, но махнул рукой. Смысл запирать конюшню, если лошади разбежались? Завтра Властелин все узнает. Он будет в ярости и станет орать на все Вершины. Но Трепача не вернешь. Он ускользнул в смерть, просочился у Властелина промеж пальцев. Меняющий ухмыльнулся, показав крупные, подгнивающие у корней зубы. Досадный пустяк, а приятно. Все Взятые исподволь ненавидели своего господина и хозяина, но мало кто отважился совершить что-либо, неугодное Властелину. - Думаешь, это его спасет? Меняющий вздрогнул всей своей неуклюжей, преувеличенно мускулистой тушей. Обернулся. Увидел сияющую, закручивающуюся смерчами первозданную тьму, сквозь которую проступала величественная тень в поблескивающих доспехах. Похоже, Зовущая Бурю опять показалась Властелину недостаточно привлекательной. - Думаешь, я не властен над жизнью и смертью? Над твоей жизнь и смертью, идиот? Удар отшвырнул Меняющего к стене и размазал по ней. Взятый заскулил. Властелин небрежно отмахнул рукой в его сторону - и Меняющего стянули по рукам и ногам незримые цепи, жгуче впившиеся в тело. Было нестерпимо больно, но Меняющий со всего размаху прикусил язык. Рот наполнился соленой горечью. Сосредоточенно хмурясь, Властелин вычерчивал перед собой символы и знаки, мерцавшие бледным огнем. Валявшийся на каменном полу мертвый Трепач судорожно корчился, словно его прижигали раскаленным железом. Свисавшая с его шеи петля затянулась, поднимая труп. Меняющий увидел его посиневшее лицо с вывалившимся языком и закатившимися глазами. Глазные яблоки слепо вращались туда-сюда. Ночь наполнилась тягостным звоном колдовства, беззвучными криками Трепача и ужасом Меняющего Облик. Трепач дергался, как тряпичная марионетка в неловких руках вдребезги пьяного кукольника. Неведомая сила вынуждала его приплясывать, размахивать