Наверное, я закричала. Последнее, что я успела почувствовать, прежде чем меня поглотила тьма, были сильные руки Брэндана, подхватившие меня, чтобы я не упала.
Глава 2
Я проснулась в незнакомом помещении и услышала незнакомые голоса, раздававшиеся возле моих ног. Я лежала на спине, но не навзничь, а в слегка приподнятом положении. Какая-то холодная ткань под пальцами. Знакомый запах — антисептиков и болезни. Все больницы пахнут одинаково, а приглушенные голоса моих посетителей лишь подтверждали мое предположение. Я привыкла удерживаться в стазисных снах, поэтому не открывала глаз и дышала ровно.
— Что говорят врачи? — Голос был мужской, слегка дребезжащий от старости. В нем звучала забота.
— У них возникли определенные сложности с тем, кому сообщать информацию о состоянии ее здоровья, — ответил энергичный и добрый женский голос, который мне сразу же понравился.
— Разумеется, мне! — вмешался еще один голос. Он был сильным и властным, привыкшим отдавать приказы. — Кому же еще?
— У нее нет семьи, — вмешался старший мужчина.
— И прекрасно! — рявкнул властный.
— Нет, — возразил пожилой. — Не прекрасно. Нисколько.
— Если смотреть с ее точки зрения, то, возможно, я не так далек от истины, — отрезал властный.
— Только с одной стороны, — уточнил пожилой.
— Со всех сторон! — воскликнул властный. — Кто бы не захотел проснуться и узнать, что стал единственным живым наследником интерпланетной империи!
— Мы не империя, — ворчливо ответил старик. — Честное слово, Реджи, порой мне кажется, что у тебя мания величия!
— Но кто позаботится о ней? Я управляю компанией, а значит, по определению, контролирую ее наследство! — Тот, кого назвали Реджи, шумно вздохнул. — Не понимаю, зачем мы вообще поставили в известность правление и государство! Мы могли бы просто дать ей новую личность, и дело с концом. Сомневаюсь, чтобы у нее сохранилось много воспоминаний о прошлом!
— Мы сделали это затем, что поступить иначе было бы неправильно, — сказал пожилой с оттенком раздражения, и властный не стал спорить.
— Довольно пустой болтовни, — заявила женщина. — Папа, Реджи, успокойтесь немедленно! С минуты на минуту сюда прибудет судья с официальным решением. Реджи, я уверена, что твое предложение будет принято. Никто не оспаривает твой статус президента ЮниКорп!
На этот раз я открыла глаза.
— Мой папа президент ЮниКорп! — прохрипела я.
Три человека, беседовавшие в ногах моей постели, так и подскочили от неожиданности. Они стояли, сбившись в тесную кучку. Когда я заговорила, они отпрянули друг от друга, а женщина подошла ко мне. Это была красивая дама евразийского типа, очень стройная и ухоженная, хотя, на мой вкус, одетая с некоторой повседневной небрежностью. Оба мужчины были в костюмах, покрой которых сильно изменился за время моего стазиса, но в целом выглядел вполне стандартно. Я не могла как следует рассмотреть их лица, потому что у меня все расплывалось перед глазами. Тот, что помоложе, казался мне расплывчатым золотым пятном, а старый был не более чем белой кляксой над черным костюмом.
Кто-то постучал в стеклянную стену моей палаты, Еще одна расплывчатая фигура топталась в коридоре.
— Судья прибыл, — сказал мужчина помоложе. — Ну, я пошел. Ронни, Рози, с этим разбирайтесь сами. — Он указал на меня. Очевидно, судья был важной птицей, а я — всего лишь «этим». Затем мужчина скрылся за дверью.
— Кто вы? — спросила я двоих оставшихся.
— Мы работаем на ЮниКорп, дорогая, — сказала женщина, а мужчина при этом отвернулся в сторону. — Меня зовут Роузанна Сабах, а это мой отец. Я мать Брэндана. Ты помнишь его?
Брэндан? Моя призрачная тень.
— Это он меня разбудил?
— Да, — улыбнулась миссис Сабах. — Он нашел тебя вчера. Ты пробыла в стазисе так долго, что нам пришлось доставить тебя в больницу.
Я вздохнула.
— Значит, то, что он сказал мне, — это правда? — просипела я. — Шестьдесят лет?
— Шестьдесят два, — отозвался пожилой мужчина из глубины комнаты. Его слова были тяжелыми, как свинцовые гири.
— А моя мать и отец… и все, кого я знала… — Тут перед глазами у меня все расплылось, и я заплакала. Слезы скатывались мне в рот, и вкус у них был какой-то необычный — густой и пересоленный.
— Боюсь, что это так, дорогая, — сказала милая женщина. — Марк и Жаклин Фитцрой погибли в результате крушения вертолета, пока ты находилась в стазисе. Все это время никто не знал, где ты и что с тобой случилось. Но главное, ты жива, и теперь мы позаботимся о том, чтобы твои интересы были максимально учтены.
Я почти не могла говорить, но все-таки с трудом прошептала:
— Интересы? Что это?
— Боюсь, твои родители умерли, не оставив завещания, — вздохнула женщина. — Поэтому их компания перешла к акционерам и совету директоров. Однако теперь, когда ты вернулась, все активы перейдут к тебе.
— То есть… ЮниКорп теперь моя собственность?
— Нет, — рявкнул пожилой мужчина. Не знаю почему, но его голос внушал мне страх. — К сожалению, это ты — собственность ЮниКорп. По крайней мере, до своего совершеннолетия.
— Папа, не надо пугать девочку! — укоризненно сказала женщина.
— Она должна знать свое положение! — Теперь старик почти кричал.
Женщина решительно оттащила его от моей кровати.
— Если ты не можешь держать себя в руках, тебе лучше побыть снаружи, — прошипела она. — Мне очень жаль, что в твоей компании все перевернулось с ног на голову, однако это еще не причина…
— Это компания никогда не была моей! — проворчал старик. — Она всегда принадлежала Фитцроям. А теперь перешла к Гиллрою. Так что прибереги свой пафос для Реджи. — Затем он тяжело вздохнул и отвернулся. — Ладно, ты права. Поговори с ней сама. А мне и без этого есть чем заняться.
С этими словами он вышел за дверь, а миссис Сабах вернулась к моей кровати.
— Прошу прощения за эту сцену, — сказала она.
— Все в порядке, — соврала я. Стазисные препараты продолжали неумолимо выводиться из моего организма, поэтому голос у меня дрожал от неподдельного страха.
— Я пойду, чтобы дать тебе спокойно поспать, — сказала женщина, ласково дотрагиваясь до моей руки. — Ни о чем не волнуйся. Сейчас ты должна думать только о том, как поскорее поправиться. Все остальные вопросы мы решим, когда ты наберешься сил. Я вернусь утром. Да, Брэн тоже хотел бы лично убедиться, что ты в полном порядке. Не возражаешь?
Я кивнула и повернула голову.
— Тогда мы с ним придем завтра. Отдыхай, дорогая. Не волнуйся, мы все решим.
* * *
Шесть дней спустя я сидела на трибуне на фоне комплекса Юникорн, а не меньше сотни репортеров делали снимки загадочной Спящей красавицы. Так они меня называли. Лично я совсем не чувствовала себя красивой.
Несмотря на шесть дней в больнице, двадцать четыре часа наведения красоты, приобретение нового гардероба, оздоровительные процедуры, живительные инъекции и тысячи прочих манипуляций, мои волосы все еще оставались тусклыми и ломкими, кожа была землистой и чувствительной, а кости настолько выпирали наружу, что я казалась скелетом в саване. Видела я плохо, дышала еле-еле, и меня выворачивало наизнанку при каждой попытке проглотить хоть крошку еды. Я чувствовала себя старухой. Строго говоря, я и была старухой.
Старше восьмидесяти в шестнадцать лет. Я еще никогда не проводила столько времени в стазисе. И никто не проводил. Даже астронавтов и колонистов, путешествующих на отдаленные планеты, оживляют каждый месяц, чтобы не допустить развития стазисного истощения.
Мистер Гиллрой вещал со сцены — прямая спина, широкие плечи, идеально уложенные крашеные золотистые волосы. Мистер Гиллрой «Зови меня Реджи» по умолчанию стал моим душеприказчиком. Ему было далеко за пятьдесят, и я изо всех сил старалась его полюбить. Когда он разговаривал со мной, его карие глаза всегда смотрели куда-то в сторону. Я его боялась, но в то же время он напоминал мне отца, поэтому я старалась быть с ним вежливой. Хотя больше всего он напоминал мне дорогую золотую статую.