Нет, конечно, можно было и предположить, что гости из деликатности не суют свои носы в разговоры, но…
«Черт их знает, какой у них компьютер? — размышлял Егор. — Похоже, что — ах, шайтан! — все перехватывается, пишется, архивируется, анализируется… да и кто бы на их месте поверил дозорному на слово, а?»
Староста Володя, глядя куда-то поверх Егоровой головы, пробормотал невыразительной скороговоркой дежурные приветствия, вот уж непонятно — кому. Гостей-то он не видел! Наверное, думал, что гости отслеживают связь по параллельным мониторам… а может, рассчитывал, что их разговор потом по словечку, по косточке разберут. И какие надо — выводы сделают.
И понять потаенный смысл речи старосты было несложно — крутись, Егор-батыр, крутись! Небось не маленький, сам понимаешь и чувствуешь, что к чему. Слушай, примечай, анализируй… и если поймешь, что дело неладное, — убей. Если, конечно, сможешь. Понятно?
А что здесь понимать? Сила солому ломит, вот и все понимание. Хоть и выглядят эти двое спокойными и разумными — не какая-нибудь там шатун-банда, — а Егор знал и доверял своей бойцовской интуиции, мол, уж чего-чего, но шатун-тварей он раскусил бы, но все равно, не наши они люди, ох не наши! И деваться некуда, хоть ты как прикидывай, размышляй и анализируй.
Словом, придется идти с Зией и Саввой в Город.
— А ты бы рассказал нам чего-нибудь, Егорушка, — вдруг сказал Зия. — Ну, к примеру, что за Город у вас, каковы его обычаи, обряды? Какие песни поют, чем живут, чем дышат? А то мы здесь народ новый, как бы ненароком не обидели кого. Сам знаешь, как это бывает, ляпнешь сдуру, а потом получишь по физиономии, да?
— А чего рассказывать, — пробормотал застигнутый врасплох Егор, с трудом оторвавшись от экрана, на котором Лунная Дева как раз признавалась в любви своему таинственному попутчику Джамилю-в-маске. — Живем, ген-галеты жуем. Господу-Аллаху молимся, законы блюдем, шатун-банд опасаемся. Чего тут рассказывать?
— Ну про себя хотя бы расскажи, Егор. Почему шлем не носишь? С одним армейским платком на голове — это только мать расстраивать. Родители-то живы?
— Нет, — сказал Егор и внезапно представил себе, как рядом с ним сидит отец и чистит калаш… и рассказывает своим мягким голосом, как Егоров дед в Казань ездил. Да смешно так! Маленькими, помнится, вся ребятня вокруг него собиралась — послушать. А какие он луки мастерил! Стрелы ровные, прямые. Игрушка, конечно, но однажды шестилетке Егору чуть глаз такой стрелой не высадили, в охоту на песчаников-людоедов играли. Ох мама и ругалась! А отец только виновато улыбался, а потом обнял одной рукой маму, а другой подхватил Егорку и закружил-закружил! «Прости, мама Таня, — говорит, — но уж в таком мире мы живем, что рисковать каждый день приходится!»
У Егора вдруг защипало глаза.
— Умерли они, — севшим голосом сказал он. И уже совсем шепотом, скороговоркой: — Мама Таня от горячки умерла, дед Николай чуть раньше, чем она, а отец полтора года назад в дозоре сгинул…
— Извини, Егор, — серьезно сказал Зия. — Извини, дорогой, не знали мы. «Сгинул»… это значит, что еще есть надежда?
Егор только помотал головой. Говорить он побоялся. Так и разреветься можно…
А отец уже не вернется, нет! Это уж так водится меж людей — говорить, мол, «в дозоре сгинул». На самом деле шайтан-пустыня дозорных никогда назад не отдает, чего уж там лишний раз душу травить и надеяться невесть на что. Ушел отец в дозор к горам, что во-о-он, на горизонте, желтеют, дрожат в мареве горячего воздуха. Там где-то и сгинул. На связь вышел, велел Егорке не забыть у овец подежурить и… сгинул.
Весь Город Егоркиного отца помнит. Те, кто постарше, нет-нет да и скажут чего-нибудь, вроде: «В отца пошел, Егорка-то наш, в отца! Такой же батыр, чего уж там греха таить, шайтана тешить. А глаза материны у него, это уж точно. У Татьяны взгляд тоже суровый был, строгий!»
Егор отца долго дожидался. Несколько раз просил старосту в те же места его отправить. Какая разница, где дозорить? Но староста Володя твердо ему сказал, мол, не перечь, Егор, ничего не выйдет. С той стороны несколько камер слежения именно отец твой и поставил — да пребудет душа его чистая, в сонме праведников! — последнюю как раз и должен был пристроить аккурат на вершине одной из Вишневых гор, как их Старые Люди звали. Мол, отцова это идея была, хотя он, староста Володя, лишним это считал. Наверное, и правильно считал. Через горы мало кому тащиться захочется, хоть они не так уж и высоки. Все шатун-банды южнее идут, не говоря уже о тех, кто со стороны Челябы и Эко-терем-бурга прутся. Вода, все дело в ней. Не захочешь воду с собой на горбу по косогорам и обрывам тащить — обходи горы стороной.