— Нисколько не возражаю. Я уже столько наговорила, что вполне могу продолжать. Вот как бывает с одинокими стариками. Наговариваешь полные уши каждому, кто согласен остановиться и выслушать. Давайте пойдем назад на веранду. Вдруг Лью примчится, он разозлится, что чужой был в его комнате.
Солнце садилось. С выходившей на запад веранды виднелась такая красная полоса, словно там пылали все далекие города на свете. Наверное, если б они горели на самом деле, не вышло бы такой картины подлинного пожара.
— Миссис Арнстед, помню, как вы сказали, что ваш сын носится со всякой дрянью вроде Перрисов. У них есть дочка?
— Лилиан. Только она не настоящая Перрис. Я слышала, будто она взяла их фамилию, а законно ли, через суд, не знаю. По-настоящему она Хэч. Джон Хэч ее папаша. У него целая куча друзей и деловых интересов во всем Сайприс-Сити. В бизнесе вроде как очень сообразительный, а вот насчет женщин совсем глупый. Так или иначе, только женился он, как оказалось, на полной дряни. Ее зовут Ванда. Привез ее сюда из Майами. Наверное… дайте подумать… ох, много лет назад. Сначала родилась Лилиан, потом Ронни, потом тот младенец, что умер. Я бы сказала, у Джона с Вандой всегда были проблемы. Может, он слишком много работал, слишком часто ее оставлял в одиночестве, слишком много у нее было свободного времени, вот она и напрашивалась на неприятности. Они жутко скандалили. Говорят, Джону в конце концов надоело, и он принялся подготавливать почву, чтобы отделаться от этой женщины. Было это лет семь назад. У него в гараже работал хороший механик по имени Генри Перрис, и Джонни смекнул, что тот шмыгает к Ванде при каждой возможности. Ну, нанял какого-то парня, тот их накрыл, записал на магнитофон, сфотографировал и все такое. Как только их развели, Генри всех удивил и женился на Ванде. Лилиан тогда было четырнадцать или пятнадцать, дикая, точно зверушка болотная. Когда она решила, что ей лучше жить с матерью, Джону Хэчу хватило ума не спорить. Говорят, Рон хороший парнишка. А Джон снова женился пару лет назад, и теперь у них двое своих ребятишек. Постойте, о чем это я? Ну, Ванда с Генри переехали в дом к югу от города на краю болот. Говорят, она совсем растолстела, и, наверное, давление у нее высокое, она всегда казалась румяной. По-моему, года три назад ее хватил небольшой удар, потом сильный, с тех пор она лежит в постели, беспомощная, как младенец. Есть еще другие Перрисы, все — поганый народ, скандалисты и жулики, водят компанию с другой шушерой. А уж хуже Лилиан не придумаешь. Лило ее называют. И мой Лью спутался с этой дрянью.
— Вы уверены?
— Она сюда звонила, отдавала мне приказания, велела передать сыну о ее звонке. А я ему приказала, чтобы велел ей сюда никогда не звонить. Он страшно злился. — Миссис Арнстед вздохнула. — Превратился из младшего сына в какого-то чужака. По-моему, на самом деле эти таблетки вообще не его.
— А где работает Генри Перрис?
— Наверняка не у Джона Хэча. Он может получить работу везде, где захочет. Говорят, будто очень хороший механик. Я слышала, что он работает где-то к югу от города.
— Не на шоссейной автостанции?
— Может быть. Точно не знаю.
— А у Лью какая машина?
— Месяца три назад была очень хорошая, а потом он ее разбил, да так, что просто чудом остался жив. Со страховкой какая-то неразбериха, и теперь он водит старый джип, который давно тут стоял на приколе. Немножко подремонтировал. Джип был грязно-желтый, а Лью мне говорил, что попросил перекрасить его в черный. Чего-то я не пойму…
— Что?
— Я, конечно, глупая старуха, однако не дура. Похоже, вы думаете, будто мой Лью натворил дел похуже, чем избиение вашего лучшего друга?
— Может быть, я не знаю.
— Тогда… если так, то надеюсь, вы все разузнаете и, надеюсь, расскажете мистеру Норму. Если так, то хочу, чтобы Лью посадили подальше, ведь иначе он взбесится да еще убьет кого-нибудь, а тогда уж совсем ему жизни не будет. Лучше пусть несколько лет потеряет, чем жизни лишится. Заодно, может, избавится от пилюль. Если только… уже кого-то не убил… — Смертельный ужас в ее голосе слышался очень отчетливо и звучал очень трогательно.
— Вы подумали про Фрэнка Бейтера?
— Про него рассказывали по радио.
— Кажется, в момент убийства Лью был на дежурстве.
— Слава Богу.
Она попросила меня позвонить, если услышу что-нибудь про Лью. А я попросил ее сообщить, если он вернется домой. Она объяснила, что пользуется телефоном, считая отверстия в диске. Я назвал мой номер в «Белом ибисе», принялся повторять, но она попросила не беспокоиться — память с годами, похоже, не ухудшается, а улучшается. Только очень уж недостает телевизора. Одни тени и свет, никакого смысла. Хоть бы катаракта побыстрее созрела.