— Не знаю. Это ужин. Вечеринка с ужином.
— Тогда так. Вечеринка с ужином в стиле «Заходите и угощайтесь. Вот большая тарелка с чили и маисовые хлебцы, которые испекла моя бабушка» или «Сюзетта подает первую перемену блюд — мэрилендских крабов в мягком шафрановом соусе ремулад»?
— Слушай, Джулиет, — Питер развернулся. — Минди — мой друг и коллега. И для меня очень важны наши с ней отношения. Так что прошу тебя, смени тон.
— Профессиональные или личные?
— Что?
— Для тебя важны ваши профессиональные отношения или ваши личные отношения?
Целую минуту Питер смотрел на меня, потом перевел взгляд на дорогу. Некоторое время мы молчали. Первой заговорила я.
— Извини.
— Все нормально. Ты тоже меня извини.
Тем не менее все было не совсем нормально. Да и Питер явно не понимал, за что именно просил прощения. Честно говоря, я тоже.
Мы въехали на подъездную дорожку, ведущую к особняку годов сороковых, которому, судя по всему, последние несколько лет делали крупный косметический ремонт. У дверей выстроился наизготовку длинный ряд девушек в черных жилетах с эмблемой «Девушки-швейцары». Питер отдал одной из них ключи от машины. Девушка тут же села за руль и отъехала от подъезда. Теперь ясно, что это за вечеринка.
Дом изнутри оказался намного больше, чем снаружи, а его внутреннее убранство выглядело достоянием целой эпохи. Мебель выдержана в стиле эклектики, с несколькими великолепными старинными шкафчиками и комодами. Вполне вероятно, что где-нибудь под ящичком или на задней стенке стояло клеймо самого Густава Стикли.[25] Каждая яркая вязаная подушечка или изящная безделушка лежала на своем, строго определенном месте. На стенах в красивых деревянных рамах висело несколько больших черно-белых фотографий. Одна из них, на которой две прелестных девочки купаются в океане, принадлежала, на мой неискушенный взгляд, чуть ли не самой Салли Манн.[26]
— Как здесь красиво! — прошептала я Питеру.
— Знаю, — тоже шепотом ответил он мне. — Ты еще не видела кухню. Фантастика.
Это еще что? Откуда он знает, как выглядит кухня? Я уже размышляла, спросить ли его об этом или сразу врезать кулаком в живот, когда навстречу выплыла безупречно одетая хозяйка безупречного дома.
Магическая Минди облачилась в элегантный черный брючный костюм и белую блузу с отложными манжетами, которые выглядывали из-под рукавов пиджака и спускались до пальцев. Черные туфли на шпильках, сбоку (на случай, если вдруг кто-то не понял) вышито «Прада». Ногти цвета голубой электрик, а тщательно уложенные светлые волосы спадают роскошными кудрями на спину. Я ее ненавидела.
— Привет! Джулиет! Как я рада тебя видеть. Выглядишь потрясающе.
Я улыбнулась, хотя и несколько мрачно.
— Ты тоже, Минди. Несомненно.
Наступила неловкая пауза. Мы постояли, не зная, о чем говорить, а потом Минди развернулась к Питеру.
— Пит, послушай, я хочу познакомить тебя с одним парнем. Это один молодой перспективный актер. Думаю, мы могли бы взять его на роль среднего плана. Парень уже вошел во второй состав Ассоциации Деятелей Искусства и, думаю, скоро выйдет в высшую лигу.
— Отлично, — Питер развернулся ко мне. — Я скоро вернусь, хорошо, дорогая?
— Конечно, никаких проблем, — ответила я. Внутри все кипело от негодования. Что еще за «Пит» такой? И с кем, по его мнению, я здесь буду общаться?
Я взяла бокал с подноса проходившей мимо официантки, плюхнулась на мягкий диванчик и, преисполненная жалости к самой себе, стала пить вино. Никто со мной не знакомился, но разве можно людей за это осуждать? Я выглядела не более интересно, чем ребенок, у которого болит живот. Минут через десять, которые показались целым часом, Питер вернулся и сел возле меня.
— Тебе здесь не нравится? — озадаченно спросил он.
— Нет, что ты. Здесь замечательно. Честно.
— Врешь.
— Ладно, вру. Извини, просто я здесь никого не знаю. На этой вечеринке собрались только люди с телевидения. Здесь нет никого из наших друзей.
— А почему бы тебе с кем-нибудь не познакомиться? Не завести новых друзей?
Можно подумать, это так просто. Но я сказала:
— Ты прав. Абсолютно. Может, представишь меня своим коллегам по работе?
Питер вскочил с дивана, протянул мне руку и помог подняться.
— Точно. Пойдем, я познакомлю тебя с ребятами.
— Хорошо, — без особого энтузиазма отозвалась я.
Минут через двадцать я уже про себя клялась и божилась, что убью следующего человека, который горячо пожмет мне руку и скажет: «Я большой поклонник вашего мужа».
Поклонник? Ну-ну. Эти зажравшиеся типы из Голливуда не преклонялись ни перед кем класса с шестого, когда на внутренней стороне дверцы их школьного шкафчика висела фотография Шона Кзссиди.[27]
Я уже подумывала, что бы такого едкого сказать следующему «поклоннику», когда Питер наклонился и шепнул на ухо:
— Дорогая, ты течешь.
— Я — что? — и тут я посмотрела на блузку. По дорогущей ткани растекалось большое мокрое пятно. Я забыла вставить в лифчик прокладки! — О боже, — пролепетала я, вылетая из зала.
Свободный туалет найти не посчастливилось, поэтому я рванула на кухню. Проскочив мимо девушек из обслуживающего персонала, я нашла рулон бумажных полотенец. Оторвала от него кусок и приложила к блузке.
— Все в порядке? — раздался женский голос. Я подняла глаза и увидела лицо с ямочками той самой официантки, которая обслуживала меня с детьми в израильском ресторане «У Номи». Сейчас на ней были черные брюки и белый жилет выездного персонала.
— Да, все хорошо. Молоко потекло. А вы работаете у Номи, да?
Она выдернула полотенце для посуды из аккуратно сложенной на стойке стопки и смочила его минеральной водой «Сан Пилигрино».
— Попробуйте этим, — сказала она, протягивая полотенце. — Минералка выводит что угодно. Да, я работаю у Номи и иногда еще по выезду. За дополнительную плату. А вы вчера приходили к нам в ресторан?
Я кивнула, увлеченно затирая пятно на блузке. Пока что я только сделала из маленького мокрого пятна большое мокрое пятно.
— Вы разговаривали с Йосей, — продолжала она.
— Да.
— О его девушке.
Я удивленно подняла глаза. Девушке?
— А вы ее знаете? — спросила я.
Молодая женщина пожала плечами.
— Немного. Минуточку, — она развернулась к огромной плите «Викинг» с восьмью газовыми конфорками и духовкой, в которой можно зажарить на день Благодарения целых шесть или даже семь индеек одновременно. Надев кухонные рукавицы, девушка открыла духовку, вынула противень с миниатюрными рулетиками со шпинатом и сыром и принялась аккуратно раскладывать их на хрустальном подносе.
— Так вы знаете Фрэйдл? — повторила я вопрос.
— Девушку-хасидку? Мы не знакомы, но пару раз я ее видела.
— В ресторане?
— Нет, что вы. Вряд ли она стала бы есть «У Номи». Нет. У меня в доме. — Она закончила раскладывать закуски. — Я сейчас приду, — сказала девушка и вышла из кухни.
Я снова вернулась к блузке. Теперь нужно просушить ткань. Решив, что теплая духовка — как раз то, что нужно, я открыла дверцу и опустилась возле нее.
— Что вы делаете? — удивилась официантка, вернувшись на кухню.
— Пытаюсь высушить блузку.
— Да, хорошая мысль. — Она протиснулась мимо меня к стойке и принялась снимать полиэтиленовую пленку с подноса суси.
— Вы рассказывали о Фрэйдл, — напомнила я.
— Да. О той хасидке. Мы с Йосей живем в одном доме, поэтому иногда я ее вижу. Когда она проходит через двор.
Да, это явно опровергало заявление Йоси, что они с Фрэйдл «просто живут по соседству».
— Вы с Йосей знакомы?
Она вздрогнула.
— Были когда-то. Мы вместе служили в армии. Там, в Израиле.