— Друзья, давайте не будем спорить, — вмешиваюсь я. — Нужно разобраться. Какая главная мысль петиции?
— Чтобы Национальное собрание приняло от имени нации отречение Луи XVI от престола и позаботилось о его замене при помощи всех конституционных средств, — четко отвечает Бриссо.
— Конституционных средств, — повторяю я. — Максимильен, что бы это значило?
— Регенство, — отвечает он. — Но никак не республику.
— Тогда эта бумага не представляет никакой опасности! — восклицаю я. — Что скажете, мой супруг?
— Совершенно верно, дорогая, — кивает он.
— Выходит, из–за фразы «конституционные средства» петиция теряет всякий смысл! — вскакивает Бриссо. — Понятно, почему Лакло настоял на этой фразе! Он и Дантон хотят усадить на трон Орлеанского!
Хм… Верно, верно. Это давно было понятно.
— Вычеркните это! — восклицает Бриссо.
— Никак нельзя! — возражает Жан. — Вы нас всех погубите!
Робеспьер согласен с моим мужем.
Решение остаётся за мной.
— Для нас главное — привлечь короля к ответственности, — говорю я. — Остальное пока отложим. Сейчас не столь важно, регентство это будет или нет.
— Мудрое решение, мадам, — говорит Робеспьер. — Но ещё совет… Если короля завтра оправдают, лучше будет забыть затею с петицией…
Я смотрю на мужа. Тот пожимает плечами. Слова Робеспьера взволновали его.
— Надо рисковать! — доказывает мне Бриссо.
Ох, опять дилемма. Как тяжело принимать решения! Надо рискнуть! Надо! Я так долго ждала этого момента! Это мой шанс! Я обязана его использовать! А вдруг — провал? Что тогда? Я могу потерять всё, чего с таким трудом добилась!
Я, Мадлен Ренар, испуганно мечусь в толпе. Увы, я заблудилась… Как я умудрилась отстать от Роберов?! О боже, Камилл! Может, он подскажет, где Макс.
— Мадлен! Что вас–то сюда привело? — издевательским тоном спрашивает он.
— Ах, женское любопытство! — в тон ему отвечаю я, даря фальшивую улыбку. — Но ваша проницательность сама даст ответ! Не так ли?
— Моя проницательность? — усмехается Камилл. — Уверен, вы примчались в Париж, чтобы стать свидетельницей грандиозных событий, которые развернутся в ближайшие дни!
От улыбки лицо этого идиота становится ещё более уродливым.
— О! Как вы догадались, мой друг? — с ехидством говорю я. — Может, вы видели Робеспьера? Мне нужно с ним обсудить некоторые… детали…
— Ну, Мадлен, вы изволите задать слишком трудный вопрос, — издевается нахал. — Робеспьер точно призрак. Исчезает внезапно…
Тоже мне сравнение. На себя посмотри, клоун.
— Как жаль! — вздыхаю я. — Но неужели у вас нет никаких сведений?
Камилл театрально разводит руками.
— Какая неоценимая помощь! — иронизирую я. — Кстати, я слышала о некой петиции… Если этот документ поддержат, короля Луи Тупого уберут?
Демулен готов расхохотаться.
— Мадам, неужели вы — аристократка — так легко отказались от своих принципов, — сдерживая смех, говорит он. — Судя по вашим словам, вы — настоящая республиканка.
— О! Конечно! Я ревностная республиканка! — со злой усмешкой отвечаю я. — А можно подробнее о деле?
Этот болван невыносим. У меня в памяти всплывают фразы Жоржа. Так хочется их употребить.
— Если этот документ поддержат! — загробным голосом произносит Камилл, — то берегитесь аграрного закона и республики! Вам это нравится, душка?
Он нагло смотрит мне в лицо. Какая я ему «душка»! Хамство!
— О! Благо Франции превыше всего! — фальшиво улыбаюсь я. — Это великолепно! Ах, мсье, пожалуй, я пойду!
Мне надоело беседовать с этим типом. Камилл — обезьяна, которая любит умничать и надоедать. И Макс ещё с ним дружил…
— Милая Мадлен! — слышу я вслед. — Желаю, вам успешных поисков. Только вы можете вознаградить Робеспьера за все его труды…
Высказывание прерывается гоготом. Я не оборачиваюсь. Уже много чести, что я говорила с ним!
Я, Светлана Лемус, грустно бреду по парижской улочке.
Эти дни я только мешаю. Всем на меня наплевать. Никто меня не слушает!
А эта Манон. Она всем своим видом дала мне понять, что моё присутствие нежелательно. Я решила не накалять обстановку и уйти.
— Привет, Светик! — обгоняет меня Камилл. — Выше голову! Луи Тупого не оправдали!
— Рано радоваться, — вздыхаю я. — Как говорила моя бабушка: цыплят по осени считают.
Камилл хмыкает.
— У меня есть интересное расследование! — восклицаю я. — Хочешь присоединиться?
— Извини, — важно произносит журналист. — Но мне поручили важное дело!
Он показывает на ворох бумаг в руках.